Надеясь, что венгерские пограничники отныне не станут их останавливать, восточные немцы массово воспользовались возможностью поехать в Венгрию летом 1989 года – и направились к австро-венгерской границе. Штази подготовило на удивление честное внутреннее резюме причин, из-за которых начался массовый исход в Венгрию. Министерство госбезопасности ГДР пришло к выводу, что основными мотивами были нехватка потребительских товаров и услуг в ГДР, низкое качество медицинского обслуживания, ограничения в путешествиях, удручающие условия труда, бюрократия и отсутствие свободных СМИ.

Сотрудники Штази требовали срочных разъяснений от своих партнеров в Венгрии: что означает для граждан ГДР интерес Будапешта к обязательствам ООН? Вскоре они получили ответ. К июлю Будапешт начал все дальше и дальше отклоняться от давно принятой практики. Венгерские пограничники все еще препятствовали пересечению границы восточными немцами (в том числе и применяя огнестрельное оружие, как в августе 1989 года), но, как отмечали в Штази, количество таких людей, возвращенных силам безопасности ГДР или хотя бы идентифицированных для Восточного Берлина как потенциальных перебежчиков, сокращалось. Ослабление сотрудничества между Штази и венгерскими службами безопасности шло параллельно со спадом кооперации Штази и их польских коллег.

Потенциальные перебежчики на Запад все чаще оказывались в неопределенном положении. Они не могли попасть в Австрию, но и не выдавались принудительно спецслужбам ГДР, как это бывало в предыдущие годы. Поскольку на родину возвращаться они не желали, то застревали в Венгрии. В итоге многие просили политического убежища на территории посольства ФРГ в Будапеште. Некоторые беженцы и вовсе не пытались пересечь границу и отправлялись сразу к посольству, а также (что тоже происходило все чаще) к посольствам в Праге и Варшаве.

Западногерманское министерство иностранных дел в Бонне с трудом справлялось с таким наплывом людей. Как правило, вопросы взаимоотношений между двумя Германиями решало ведомство федерального канцлера Гельмута Коля. Однако поскольку потенциальные беглецы находились не просто в третьей стране, но еще и на территориях посольств, был вынужден вмешаться МИД. Возглавлял министерство иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер из Либеральной партии (СвДП). Лишь благодаря коалиции с этой партией Коль (лидер Христианско-демократического союза) смог занять пост канцлера, поэтому Колю ничего не оставалось, кроме как терпеть определенную степень независимости Геншера. В отличие от Коля, который родился в 1930 году в западном Людвигсхафене в католической семье, Геншер родился в 1927 году в городе, ставшем частью Восточной Германии, и поэтому вопросы, связанные с ГДР, волновали его сильнее, чем это предполагалось его официальными обязанностями.

Коль и Геншер двояко отреагировали на кризис беженцев лета и осени 1989 года. Ведомство канцлера занималось Восточным Берлином, Коль написал Хонеккеру, чтобы заручиться его поддержкой. Министерство иностранных дел взаимодействовало с Будапештом, а Геншер обратился к министру иностранных дел Венгрии Хорну. Тем временем псевдопосольство Бонна в Восточном Берлине, «постоянное представительство», закрылось: отчасти потому, что в нем стало слишком тесно из-за желающих эмигрировать, отчасти чтобы обезопасить их, пока лидеры ФРГ пытались найти решение проблемы вместе с Хонеккером.

Но возможности Хонеккера реагировать на эти события летом 1989 года стали сильно ограничены, потому что он серьезно заболел. Узнав о его пошатнувшемся здоровье, Горбачев и его первый помощник по международным делам Анатолий Черняев выразили надежду на то, что семидесятисемилетний Хонеккер (которого Горбачев в частной беседе однажды назвал «мудаком») воспользуется болезнью как поводом уйти в отставку. Хонеккер ни о чем подобном не помышлял. Наоборот, он прошел ускоренную серию анализов, процедур и операций, чтобы возвратиться к работе как можно скорее. Желание Хонеккера вернуть себе бразды правления было столь велико, что врачи, обнаружившие у него рак, предпочли не сообщать об истинной причине боли, опасаясь его гнева[13].

Итак, Хонеккер выбыл из строя летом 1989 года. Поскольку в конечном счете все важные вопросы согласовывались с ним, Политбюро застыло в бездействии, не зная, как быть с нарастающим кризисом беженцев в Венгрии. Хонеккер тоже проявил неуверенность и фактически оставил на три месяца своего неожиданного отсутствия Политбюро хромым, поскольку назначил своим временным заместителем апатичного шестидесятидвухлетнего Гюнтера Миттага. Обычно в отсутствие Хонеккера его замещал «наследный принц» – амбициозный пятидесятидвухлетний Эгон Кренц, но Хонеккер не хотел, чтобы Кренц воспользовался его больничным и отправил его в принудительный «отпуск». Взбешенный Кренц, пока Политбюро не могло принять никаких решительных мер в отношении развивающегося кризиса, задумал сместить Хонеккера.

Четырнадцатого августа министр иностранных дел Венгрии сообщил, что в Венгрии, по его оценке, находится свыше двухсот тысяч восточных немцев. Несмотря на устрашающее число, Венгрия все еще сомневалась, стоит ли ей полностью отказываться от своих договорных обязательств перед ГДР. Министр иностранных дел Хорн продолжал сопротивляться нажиму ФРГ, требовавшей признать восточных немцев беженцами и предоставить возможность заниматься ими либо Верховному комиссару ООН по делам беженцев, либо Международному Красному Кресту. Предвидя бесконечные списки соответствующих запросов от подчиненных Геншера, Хорн развел руками: «Венгрия оказалась в опасной ситуации, – признал он, – а отношения с ГДР испорчены». Но передать дело в руки Красного Креста или ООН было в тот момент слишком большим шагом для Хорна.

Требовалось личное вмешательство Коля, чтобы убедить премьер-министра Венгрии Миклоша Немета порвать с правящим режимом ГДР. Объединив усилия, Коль и Геншер пригласили Немета и Хорна посетить ФРГ. Западные немцы организовали тайную встречу в прелестном дворце Гимних – отреставрированном замке неподалеку от Бонна, который использовался в качестве дома для гостей правительства ФРГ. Двадцать пятого августа в ходе продлившейся два с половиной часа встречи за официальным завтраком Коль и Геншер убедили венгерских гостей, что наиболее разумный путь вперед – это сотрудничество с Западом по вопросу о беженцах из ГДР. Немет больше всего беспокоился о том, как не поставить под удар «успех политики Горбачева». Но Венгрии грозил суровый экономический кризис, и Немет согласился, что не справится с ним без помощи Запада. Немет надеялся, что, поступив с восточными немцами так, как настаивали власти ФРГ, он воодушевит и Бонн, и Вашингтон предложить Венгрии финансовую помощь и развить торговые связи с ней. Коль, в свою очередь, пообещал поговорить с западногерманскими банкирами, которые могли бы оказать содействие Будапешту. К концу своего визита Немет принял решение: Венгрия полностью откроет для жителей ГДР свои западные границы.

Будапешт проинформировал Москву о своем решении. Тридцать первого августа Хорн также уведомил Оскара Фишера – министра иностранных дел ГДР, – что Будапешт решил полностью открыть границы 11 сентября. Выбор этой конкретной даты должен был, с одной стороны, дать Восточному Берлину время подготовиться, а с другой – обеспечить эффектное совпадение открытия границ со съездом западногерманского ХДС, партии Коля. Коль, вероятно, хотел использовать