И в отличие от многих других провинциальных городов, живших прежней славой, Свантер, оправивишись от потрясений, остался таким же, как до войны, – деловитым, наглым, бурлящим жизнью.

Следует заметить, что еще до войны Свантер считался заповедным краем для воров, мошенников и грабителей. Сейчас, когда в город снова вернулись большие деньги, количество преступников, возможно, еще не сравнялось с довоенным, но неуклонно к этому стремилось. Имперские законы, более строгие по сравнению с герцогскими, ничего не могли с этим поделать.

Мерсер бывал в Свантере неоднократно и неплохо знал город. Правда, доселе дела приводили его в наиболее респектабельные кварталы города. Примитивная уголовщина, царившая в Старой Гавани и на прилегающих к ней улицах, его не занимала. Однако местные нравы ему были известны достаточно, чтоб рискнуть направиться в этот рассадник порока.

У Мерсера не было в Свантере прибежища, где бы он останавливался в каждый приезд. Вообще-то постоянного места жительства у него не было нигде. Он привык к гостиницам и съемным комнатам и не видел причины менять что-либо. В этот приезд он в гостиницу не пошел, благо что в Свантере этого добра было больше, чем в любом городе провинции, а снял комнату у матушки Кинран – пожилой вдовы шкипера.

Почтенная дама от многих сверстниц отличалась одним полезным свойством: она не интересовалась делами своих жильцов, если те платили вовремя и не скупясь.

Сколько придется пробыть в Свантере, Мерсер даже не прикидывал. Но в отделение банка Сигурдарсона заходить не торопился. Это успеется. Для начала нужно узнать, объявлялась ли в городе Анкрен и когда.

Дополнительные сутки в Аллеве особых результатов не дали, но были потрачены не зря. Люди, приходившие в гостиницу, перепугали привратника чуть не до обморока – тот был уверен, что они намеревались прикончить постоялицу, не арестовать, не похитить, а именно убить. Больше ничего Йонас о них не знал, да и хозяин, бывший с ними в сговоре, тоже – только по этой причине, полагал Йонас, они с хозяином остались в живых. Возможно, привратник был прав. А вот первоначальное и вполне естественное предположение Мерсера насчет того, что Анкрен искали с собаками, очевидно, было ошибочным.

Никто ни о чем подобном не ведал в славном городе Аллеве и его окрестностях – это было ясно из разговоров в любимом кабаке стражей порядка; разговоров, которые Мерсер подогрел пивом и аквавитой. И никто не видел босую, легко одетую женщину. А вот упоминание о знатной даме в карете четверней, что направлялась по кинкарской дороге, промелькнуло.

Что знатной даме делать в таком городе, как Аллева?

Анкрен – если это была она – могла бы выбрать себе обличие поскромнее. Но, видимо, женское тщеславие пересилило.

Ее преследователи, убийцы, похитители – неважно, как назвать, раз у них все сорвалось, – не обратили внимание на несоответствие. Иначе Вендель не сказал бы, что след потерян. Но человек иного склада, чем те головорезы, обязан был заметить: что-то не так.

А может, она на это и рассчитывала?

Кинкарская дорога ведет прямо в противоположном направлении, чем дорога в Свантер и Бодвар. Те – на побережье, а Кинкар расположен ближе к Эрдскому валу. Что, если Анкрен нарочно постаралась привлечь к себе внимание именно на этой дороге? А сама, скрывшись из глаз, свернула на другую.

Не слишком ли он все усложняет?

Стефан Вендель без всякого смущения упоминал об убийствах, уже совершенных по приказу его господина, и тех, что должны были произойти. Но когда он говорил об Анкрен, его хладнокровие не смогло пересилить страха. Это не был страх суеверного обывателя перед ведьмой. Это был страх человека перед образом мыслей и действий, ему недоступным.

Они предполагали, что Анкрен направится в Свантер или Бодвар, и обрубили там концы. А Мерсер должен сообщить своему нанимателю сведения, что Анкрен двинулась к Эрдскому валу.

Не выйдет, сударыня. Хотя надо отдать дань вашему умению запутывать следы. Все равно единственной зацепкой оставался тот свантерский посредник, о котором сообщил Вендель.

Его звали Тобиас Мозер, и Мерсер кое-что о нем слышал. Странно, но в Свантере, где обожали давать людям прозвища, к этому человеку оно не приклеилось. Его имя никогда не связывали ни с одной женщиной, впрочем, мужчинами и мальчиками он тоже не интересовался. Мозер любил только деньги. Начинал он свою деятельность после войны и вполне законно – был то ли строительным подрядчиком, то ли купеческим приказчиком, то ли совмещал оба занятия и приобрел некоторые полезные знакомства. Подобным образом вступали в деловую жизнь многие нынешние уважаемые негоцианты. Однако Мозер предпочел переместиться в область грязных сделок между различными представителями преступного сообщества Эрда, а также тех, кто желал прибегнуть к их услугам. В каком-то смысле репутация у него была безупречная. Мозер не брезговал ничем, но если клиент честно оплачивал его услуги, то мог быть уверен в молчании. Формально Мозер не был замешан ни в чем противозаконном, и полиция за два десятка лет ни разу его не потревожила.

Мерсер, услышав об этом, резонно предположил, что блюстители закона предпочитали пользоваться услугами Тобиаса Мозера в обмен на безопасность. Но полную безопасность не может гарантировать никто, а такой род занятий, как у Мозера, развивает подозрительность.

Он жил в Старой Гавани – наихудшей части Свантера, но удобной для тех, кто не хочет лишний раз встречаться с городской стражей. Однако он довольно часто покидал этот район, предпочитая встречаться с клиентами на нейтральной территории. В дом к нему имели доступ только самые проверенные люди. Мозер не держал даже кухарки, не говоря об иной прислуге, только сторожевых собак. Всякий, кто заявился бы к нему в гости без приглашения, рисковал получить пулю в лоб – и получал, возможно, но в Старой Гавани с чужими о подобных вещах не откровенничают, а Мерсер был посторонним.

Вот и все, что он знал о Тоби Мозере, и в этот свой приезд ничего нового о нем не услышал. А это настораживало. Нельзя было откладывать визит в Старую Гавань, и Мерсер двинулся туда, слегка изменив внешность с учетом местности.

Совсем не обязательно наводить мороки, чтоб тебя не узнали. Но сие не значит, что такое дается без труда. И Мерсер, как уже было сказано, долго учился быть незаметным. Накладные горбы, приклеенные носы – это он оставлял императорскому театру в Тримейне. Зачастую достаточно изменить походку, манеру держать голову, по-новому зачесать волосы. А еще завернуть голенища сапог так, чтоб отвороты едва не скребли по мостовой, надеть шляпу с отвислыми полями и широкий плащ, как делают те, кто желает скрыть как наличие оружия, так и отсутствие рубашки. И вместо приличного молодого человека – вероятно, отставного офицера, небогатого дворянина в поисках достойной службы или в ожидании наследства от дальней родни – получается залетный головорез, который бродит по славному городу Свантеру, чтобы примкнуть к какой-нибудь банде. Пришлось применить и одно средство из походной аптечки – состав, делающий кожу шершавой, дряблой, нездоровой. И смело можно пускаться в Старую Гавань.