За десять минут до назначенного времени я все еще копалась в одежках, разбросанных на кровати.

— Смахивает на блошиный рынок, — заметил Учитель.

— Мне нужен шкаф. — Я натянула мини-юбку из твида и черную водолазку, расчесала влажные волосы. — А где твой фен?

— Мужчины не пользуются феном. Ну же, пойдем. Терпеть не могу опаздывать.

Я наскоро стянула волосы в пучок, и мы бегом помчались к заву, чья квартира занимала целое крыло главного корпуса «Соун-Хаус». Из гигантской, обшитой деревом прихожей изящная деревянная лестница вела к четырем спальням на втором этаже, то есть вровень с нашей конурой, но по другую сторону пожарного выхода, а по сути в совершенно другом мире.

Глава пансиона вышел приветствовать нас из кухни. Маленький, бородатый и лысый, Эрик был с ног до головы в темно-синем, с поблескивающими серебром «молниями», замочки которых болтались на карманах его кримпленовых брюк. Без особых церемоний он засеменил впереди нас в элегантную гостиную: пылающий в камине огонь, персидские ковры, уютные диванчики, изящные китайские лампы. В углу комнаты, спиной к нам, его жена Хельга наполняла блюдо орехами и звучно жевала те же орехи. Нас она не замечала, и Эрик, сообщая о прибытии гостей, хлопнул по обращенному к нам заду жены. Хельга выпрямилась и обернулась, пунцовея.

— Топро пошалофать, — произнесла она с бесспорным австрийским акцентом.

Дама нешуточных размеров, Хельга выглядела еще массивнее рядом с карликом-мужем, а ее поросячьи черты служили напоминанием о первом браке: она была замужем за владельцем одной из крупнейших свиных ферм на острове. Знакомясь, Хельга встряхнула мою руку. Пальцы ее были жирными и липкими от орехов, на верхней губе белели кусочки кешью, которые она слизнула, прежде чем вымучить улыбку.

Разлив по бокалам херес, Эрик уселся рядом со мной на одном из диванчиков, Хельга же заняла место на другом, рядом с моим мужем. Тот подмигнул мне, явно предупреждая, что легко не будет, — и беседа заскрипела, как ржавая пила.

Вторично наполнив свой бокал, Хельга вернулась к моему мужу, шмякнула ладонью по его бедру и провозгласила театральным шепотом:

— Полше ни у кого ф школе такой шены нет. Пострафляю!

— За вас и за ваше совместное будущее, — быстро вставил Эрик, поднимая бокал.

— Сколко фам лет, фы гофорите? — поинтересовалась Хельга.

— Двадцать два, — соврала я.

В свои девятнадцать я годилась в подруги скорее старшеклассникам, чем тридцатидвухлетнему Учителю, и потому мы с ним сошлись на двадцати двух как на приличной и правдоподобной альтернативе.

— Я тоше в перфый рас фышла самуш в тфатцать тфа, — сообщила Хельга. — Толко этто плохо кончилось. Мошет, уше пойтем кушать?

Обед нас ждал на кухне. Допотопная газовая плита, длинный и узкий, наподобие монастырского, стол, накрытый на пятерых. Пока я гадала, что за смельчак отважился опоздать на обед к заву, дверь открылась.

— Разбиралась с кроватями. Похоже, одной не хватает, — сообщила бледная крашеная брюнетка, ковыляя к столу на шпильках-гвоздиках. Ее юбка слепила карамельным розовым, чулки отсутствовали, убийственные каблучки белых лодочек цокали по каменному полу. По-моему, ей было жутко холодно. И по-моему, далеко за пятьдесят.

Застопорив процесс нарезки свиного окорока, Хельга провозгласила:

— Наша экономка, прошу люпить и шаловать! А этто наша нофая коспоша учителша.

Все хмыкнули, включая и моего мужа. Неловкое молчание прервал гул электроножа в руках Хельги, которая снова сосредоточилась на окороке. Угодливый в присутствии супруги, словно обслуга королевских апартаментов, Эрик обнес всех красным вином.

Экономка уселась напротив меня и протянула через стол костлявую руку с кровавым, по краям ободранным лаком на ногтях.

— Добро пожаловать, — сказала она. — С корнем, как говорится, всю прежнюю жизнь вырвали ради нашего острова?

— Уш слишком она молота, — возразила Хельга. — Сколко там той шисни пыло, чтопы что-то фырыфать?

Эрик вновь поспешил захлопнуть рот жене:

— На каком факультете учились?

— Вообще-то я не…

— Как? Она не получила диплома?

Эрик развернулся к моему мужу, словно тот был более надежным источником информации. Я уж собралась отчитаться о полученном монастырском и секретарском образовании, как вдруг от неожиданности подпрыгнула на стуле: в окне кто-то мелькнул.

— Что с вами? — поинтересовался хозяин.

— Все в порядке. Просто… во дворе, кажется, полицейский.

— Этто мой малшик, — объяснила Хельга и отперла дверь, впустив сыночка ростом под два метра ростом, в форме и каске, которую он и не подумал снять.

— Фсегта сапыфает ключи, прафта, торо-гой? — Хельга приложилась губами к щеке «мальчика», чей взгляд был прикован к свиной ноге на доске рядом с плитой.

— Мясо у всех есть, так? — гаркнул он и, не дожидаясь ответа, перевалил ногу на тарелку, схватил нож с вилкой и был таков.

Эрик, закрыв глаза, припал к бокалу с вином — выносить присутствие пасынка, очевидно, было выше его сил. При желании гигант полицейский мог бы раздавить отчима одним пальцем; не приходилось сомневаться, кто в этой семейной троице лидер.

* * *

Тем вечером, лежа в постели, мы с мужем поклялись под любыми предлогами увиливать от званых обедов у Эрика и Хельги. Могли не утруждаться. Нас больше не приглашали.

На третий день нашего брака пришло письмо от Эрика, где он не пожалел слов, чтобы отказать мне в принадлежности к трудовому коллективу «Соун-Хаус».

— Вот тебе и госпожа учительша, — вздохнула я.

— Школа не имеет в своем распоряжении средств на лишнего сотрудника, а принимать ваши услуги бесплатно мы себе позволить не можем. Потому вам лучше сразу отстраниться от участия в жизни школы, — разъяснил Эрик свою мысль при личной встрече и добавил, протягивая вырванное из газеты объявление: — Примите к сведению, что фирме «Ангелы офиса» требуются временные секретарши. Не тяните с этим, лучше сходить прямо сегодня. — Вновь уткнувшись в «Спортивные новости», он отхватил порядочный кус шестого бутерброда.

Тем же утром я зашагала вниз по холму, в город. Изумительно теплое для октября солнышко светило так ласково, что мое настроение не могли испортить ни отповедь Эрика, ни предстоящее интервью у «Ангелов офиса». В открытом кафе у цветочного рынка я заказала кофе с круассаном, вспомнила мамины завтраки — и вдруг сообразила, что впервые в жизни сижу в кафе одна. Эта мысль придала мне взрослости даже более ощутимо, чем замужество. Кто теперь может запретить мне часами блаженствовать в обществе Бодлера, Бальзака, Флобера?.. Воодушевленная мечтами и кофеином, я продолжила свой путь по главной городской улице к офису «Ангелов», где мне живо подпортили жизнь, отправив в «Крэппер и Джарндис — адвокаты, поверенные, нотариусы». Я получила место временного секретаря в отделе недвижимости.