– Ну почему как покойник? Я пришёл как твоя ночная фантазия.

– Глупости болтаешь. Я ни о чём таком не думала.

– Хочешь, я тебя поцелую? – предложил вдруг Андреас.

– Обойдусь.

– Зачем же ты отправилась меня спасать?

– Затем, что это я виновата в твоём похищении, – с горечью сказала Лара.

– Тобою движет только чувство вины?

– Да.

– Уверена?

– Да!

Андреас наклонился к её лицу, горячо дыша и вынуждая отвернуться.

– Т-ты… что такое делаешь? – растерялась Лара.

– А ты не слышишь?

– Что не слышу?

– Волки, Лара.

– Что?

В ответ заржала Адская Тьма.

Лара открыла глаза – и в уши туманом влился волчий вой. Пока далёкий, но вполне отчётливый. Ноги мелко задрожали, а надо было вставать.

– Тьма… Весна… – неверным голосом позвала она.

Кобылы подскочили на ноги. Схватив Весну за вожжи, Лара взобралась на Тьму, и они поспешили вглубь леса.

«Больше никаких ночёвок в лесу! Ночевать буду только на постоялых дворах, ни к чему эта бравада!»

Она впилась глазами в бледный диск луны, надеясь найти малейшие признаки скорого рассвета. Его пришлось ждать ещё два часа. Днём Лара радовалась, что лето кончилось и жара спала, а ночью пожалела об этом. Особенно холодно было перед восходом, когда от тепла, скопившегося за день, не осталось и следа, а от дыхания клубился пар.

Едва за пением ранних птиц послышалось звонкое кукареканье, она чуть не заплакала от счастья. Лара поехала на голос петуха и вскоре увидела поля и деревенские дома.

– Доброе утро! – понизив голос, обратилась она к встречному крестьянину. – Скажите, как зовётся это место?

– Чорнегозда[4].

– Боже, куда меня занесло?..

– В Верхнюю Лужицу, – невозмутимо ответил парень.

– Это я уже понял…

Молодой крестьянин помог ей отыскать на карте дорогу. Лара купила у него короб с сыром, хлебом и салом, а у соседа-кузнеца – седло, потник, стремена и поводья. Первой она седлала Адскую Тьму.

– Буду сменять вас каждые три часа, – сказала Лара кобылам.

Тьма кивнула, а вот поняла ли её Весна, равнодушно отмахивающаяся хвостом от мух, – было неясно. Лара прижалась лицом к щеке Адской Тьмы.

– Прости, я обещала, что не буду причинять тебе боль.

Лошадь ободряюще фыркнула. Хотя они немало отклонились от намеченного пути, Лара больше не тревожилась.

«Всё хорошо, я справлюсь».

К середине дня Лара почувствовала знакомое онемение между ног. Сначала решила, что это последствия непривычно долгой езды верхом. Но нет – когда она спешилась, на седле осталось пятно крови.

– Проклятая жи-и-изнь, – застонала Лара, не зная, как быть с этой новой напастью.

Она уткнулась лбом в шею Адской Тьмы. Та повернула к ней голову и заржала, будто спрашивая: «Что случилось?»

– Худшее, что может случиться с женщиной в пути, не считая разбойников, – вздохнула Лара.

«Всё верно. Сегодня четырнадцатое сентября. Последний раз пришёлся на кошачий период, поэтому неудобств не доставил, но сейчас… То, что легко скрывалось юбками, трудно скрыть, когда ты в штанах, пусть и чёрных!»

Она отёрла кровь с седла и, недолго думая, сорвала с шеи белый кружевной воротник.

– Андреас не простит, – пробормотала Лара, раздирая бесценный воротник на два лоскута, и горько усмехнулась.

«Если я вообще когда-нибудь его увижу…»

Теперь ей приходилось искать для стирки какой-нибудь ручей или водоём и останавливать Тьму и Весну чаще обычного. Им эти передышки были только в радость. Затем она привязывала лоскут к запястью, чтобы просушить его по дороге.

Доехав вечером до постоялого двора, Лара заплатила за ночлег на конюшне рядом со своими лошадьми. Утром она собрала испачканную солому и выбросила.

На третий день пути кровотечение усилилось, и двух часов для каждого куска батиста уже не хватало. Тогда Лара приняла трудное решение заехать в ближайшую деревню, чтобы дать себе и кобылам отдых до утра.

– Заодно пополню запас еды, – утешалась она.

Судя по карте, ближайшая деревня называлась Вендиш-Дрена[5]. Но никакой деревни Лара не увидела – только старую церковь образца поздней готики, заброшенный фахверковый дом в два этажа и останки деревянных строений, заросшие травой.

Будто мало ей было бед, о шляпу стукнули первые капли. Пережидая дождь, Лара завела лошадей в церковь. Все оконные и дверные проёмы имели остроконечную арку с литыми каменными архивольтами. В стрельчатых окнах виднелись потускневшие картины из цветного стекла.

– Есть тут кто? – крикнула Лара, забыв понизить голос.

Крик отразился от тёмных сводов церкви и вернулся жутким эхом. От страха заколотилось сердце.

«Хватит трястись, точно лист на ветру. Нет здесь никого!» – рассердилась она на себя.

Оставив лошадей у аналоя[6], Лара обыскала церковь и фахверковый дом, но ничего съестного не нашла. Единственная добыча – два истлевших по краям одеяла, которые она набросила на спины кобыл как попоны. Адская Тьма и Весна остались довольны.

Лара снова отправилась в путь.

Следующая деревня, до которой пришлось добираться ещё час, выглядела вполне жилой – кое-где вился дым и кудахтали куры. Лара спустилась с Весны и, держа её под уздцы, приблизилась к самому крайнему дому. Во дворе, поставив на лавку корыто, полоскала бельё немолодая матрона.

– Здравствуйте! – крикнула Лара из-за забора.

Спасительная хрипота, из-за которой она кашляла уже два дня, восполняла в её голосе нехватку мужественности.

Женщина подняла голову, окинула Лару быстрым взглядом и, вытирая о передник мокрые руки, двинулась к калитке.

– Здравствуйте, молодой господин, – улыбнулась матрона, поправляя чепец. – Что вам угодно?

Лара прокашлялась.

– Я устал в пути. Нельзя ли отдохнуть в вашем хлеву до утра? Сколько будет стоить кров и ужин?

– Отчего же в хлеву? Мы постелем вам в доме…

– Нет-нет! – заволновалась Лара. – Я не настолько богат, чтобы оплатить такую милость.

«В доме будет труднее скрыть кровь!»

– Добрые люди должны друг другу помогать, – медовым голосом заговорила хозяйка, впуская Лару с лошадьми во двор. – Я с вас денег не возьму…

– Как это не возьмёте? – удивилась та.

Потом из дома вышли три девушки цветущего возраста, а хозяйка, поднося кусок хлеба с кувшином молока, обмолвилась, что в их доме давно не бывало мужчин, и Ларе стало ясно всё.

«Чёрт подери, куда я попала? Они ж от меня не отстанут…»

– Угощайтесь, а то вы, поди, давно уж досыта не наедались, – красноречиво оглядывая её фигуру, сказала матрона.

Лара откусила от тёплого хрустящего хлеба и едва не зажмурилась от удовольствия. Четыре женщины не спускали с неё пытливых глаз.

– А где ваш муж? – спросила Лара, всем сердцем желая нарушить это тягостное молчание.

– В армию забрали, – ответила хозяйка. – Даже не знаем, живой ли он.