Он помолчал, а затем облизнул свои великолепные полные губы и слегка наклонил голову. Взгляд смягчился, и со вздохом он ответил:

– Благодарю за предложение, но мне уже достаточно.

Его голос оказался очень глубоким, немного хриплым, и говорил он с сильным ирландским акцентом.

– А, ну тогда ладно, – ответила я, переборщив с радостной интонацией. Я еле на ногах держалась от неловкости и унижения, щеки мои стали одного цвета с помадой. – Извини, что побеспокоила.

Я стремительно развернулась и поковыляла назад к сестрам, дрожа от пережитого стресса.

У Сандры лицо было таким, словно она лимон съела. Когда я наконец доползла до столика, она начала охать и ахать.

– Извини нас, он полный придурок, – сказала Энджи.

– Что он сказал?

Я плюхнулась на стул и положила подбородок на край столика.

– Я предложила угостить его выпивкой, а он отказался.

– Но что именно он сказал? – повторила Сандра.

– Он сказал: «Благодарю за предложение, но мне уже достаточно», – со стоном ответила я.

– Не так уж и грубо ответил, – мягко произнесла Энджи. – Если тебе станет от этого легче, знай, что он глаз с тебя не сводил, пока ты шла к нам.

– Наверное, чтобы оценить степень моего идиотизма, – проворчала я.

– Он до сих пор на тебя смотрит, – не унималась Энджи.

– Я должна его позвать к нам, – сказала Сандра, и я, подчинившись мгновенному порыву, схватила ее руку до того, как она успела ее поднять.

– Нет, – ответила я. – Давайте просто все забудем. Хорошо? Договорились? Я сделала то, что должна была. Я подошла и заговорила с ним. Он послал меня так же, как и всех до меня. Все произошло так, как и должно было произойти.

Сандра сочувственно посмотрела на меня.

– Мне очень неловко за то, что мы заставили тебя это сделать.

– Ну, в конце концов, это было мое решение, так что не переживай. Я согласилась на ваше предложение, но из этого ничего не вышло. По крайней мере я попробовала.

– Ты так правильно относишься к тому, что произошло, – произнесла Энджи. Похоже, она была впечатлена моим ответом.

Я лишь пожала плечами, двумя глотками допила то, что было в моей кружке, а потом рукой вытерла губы.

– По правде говоря, что еще мне остается?

Подриг

Поначалу я подумал, этой рыжеволосой нужно то же, что остальным: либо она болельщица, либо искательница легких приключений со знаменитостью. А таким обычно все равно, к кому подкатить, им главное получить очередной повод похвастаться.

Она, как и большинство подошедших ко мне девиц, была красоткой. Такие часто причисляют себя к так называемой высшей лиге и думают, что могут претендовать на кого угодно. Не моя история.

У этой была типичная ирландская внешность – темно-рыжие волосы, оттенком напоминающие осеннее солнце, и бледная кожа – поэтому я сначала решил, что она ирландка. Но когда она открыла рот и произнесла первую фразу, стало понятно, что она не такая, как все предыдущие, подошедшие ко мне за этот вечер. Акцент выдал ее сразу. Она либо американка, либо канадка, но я больше склоняюсь к Штатам. Крайне редко я встречал американцев, интересующихся регби, а уж тем более ирландским регби, и, уж конечно, не мной.

Я понимал, что чем-то привлек ее, но чем именно, понять не мог. А учитывая, что я успел прилично выпить, голова моя соображала не очень хорошо. Но я заранее воспринял ее присутствие настороженно, поэтому, когда она предложила угостить меня выпивкой, я ей отказал так же, как отказал всем ее предшественницам.

Мне не нужна халявная выпивка, я сам могу ее купить.

Мне не нужна компания, я хочу побыть в одиночестве.

Я пришел сегодня в этот бар в поисках пристанища. Сегодня Новый год, поэтому я был уверен, что бар будет переполнен и люди будут постоянно подходить ко мне. Да, я знал, что мне не удастся спокойно провести время, но после бабушкиного звонка и после визита к доктору я просто не мог остаться в одиночестве дома. Мне необходимо было оказаться в каком-нибудь шумном месте, переполненном людьми, пусть даже у меня не было никакого желания веселиться и все, что мне было нужно, это побыть наедине с самим собой.

Когда я отказывал предыдущим девушкам, они просто разворачивались и уходили. Мой отказ их не обижал. Напротив, теперь у них появилась забавная история, которую они смогут рассказать своим приятелям и подружкам. Не исключено, что они даже назовут меня либо «голубым», либо конченым придурком, но в конце концов они просто выбросят из головы и меня, и мой отказ.

Но реакция этой девушки была совершенно иной. Когда она услышала мой ответ, ее взгляд потух, а щеки покраснели от неловкости. Мой отказ смутил ее, и она не смогла совладать с собой. Я практически ощутил, как ее накрыло волной эмоций. И я сразу же пожалел, что так пренебрежительно себя повел.

Потом, когда она уходила, я заметил, что походка ее стала очень неуверенной, и явно не алкоголь был тому виной. Она еле шла, словно мой отказ добил ее и лишил последних сил.

Она показалась мне такой естественной.

В ней не было ни грамма фальши, не то что в женщинах, с которыми я был в последнее время и которые воспринимали меня в первую очередь как полузащитника команды «Лейнстер», Подрига МакКарти. А эта, похоже, понятия не имела, кто я такой.

Чтобы подойти и заговорить со мной, этой девушке, по всей видимости, потребовалось собрать всю смелость, а этого добра ей явно недоставало.

И теперь я сижу здесь с пивом в руках, музыка орет, а я не отрываю взгляда от нее. Я смотрел, когда она садилась за столик к своим двум подружкам, которые злобно таращились на меня, пока она, опустив плечи, что-то им рассказывала. Нет никаких сомнений, она пересказывает им наш разговор.

Неловко получилось. Я не должен был так поступать. Я должен был уделить ей внимание, должен был включить голову и лучше оценить ситуацию.

Я допил остатки пива и жестом попросил бармена повторить, пытаясь выиграть время. Хотя все это не имело никакого смысла. Я вообще перестал понимать, что по-настоящему имеет смысл.

Но после того, как я разделался со вторым пивом, после того, как меня попросил об автографе какой-то пьяный парень, а я расписался на салфетке подводкой для глаз, которую мне дала его девушка, после того, как в бар набилось людей под завязку, я снова начал наблюдать за рыжеволосой.

На этот раз она сидела в одиночестве. Обе ее подружки куда-то делись; она сидела, повернувшись ко мне спиной, и выглядела маленькой и совершенно беззащитной на фоне толпы, состоящей из тех, кто безуспешно пытается победить свое одиночество, хотя бы на вечер. Она выглядела так, словно уже приняла свое личное одиночество и не пытается с ним бороться.