А Егоркин отец прибыл туда на несколько дней раньше начала главных событий, 11 апреля, на сухогрузе «Лесозаводск». И, конечно, по складу характера, а также потому, что он, став журналистом, оставался офицером, а еще и по редакционному долгу – видеть все своими глазами – кинулся в гущу начавшихся через несколько дней боевых действий.

Тимур Гайдар поступил так, как поступил бы его отец, – добрался на попутке в самое пекло. Однако с ходу принять участие в боях ему не удалось. «Наши» кубинцы сразу же приняли его за американского шпиона. Еще бы: испанского языка не знает, изъясняется по-английски! Хотели, конечно, по военно-полевым условиям тут же и расстрелять. Потом почему-то передумали, привезли на командный пункт. Там оказался переводчик с английского, Тимур смог объяснить – кто же он такой. Скоро появился Фидель Кастро. Обрадовался, что теперь при нем будет корреспондент из Москвы, да еще из главной газеты компартии – «Правды».

…Сорок с лишним лет спустя, в одном из последних интервью – по радио «Эхо Москвы» – Егор Гайдар рассказывал об этом так:

«Отец сделал ту же ошибку, которую сделал князь Болконский в разговоре с императором Александром I. Когда Фидель Кастро спросил его: “Где бы вы хотели находиться во время боев?” – вместо того, что надо было сказать в этой ситуации вежливо – “Всегда рядом с вами, Команданте!”, – он сказал: “Немедленно на передовую!”»

…Егор Гайдар упоминает «Войну и мир» Льва Толстого – великий и очень объемный роман. В отличие от многих и многих, Егор целиком прочитал его еще в школе (и никогда не пожалел о потраченном времени!). Рассказывая о встрече отца с Фиделем Кастро, он напомнил слушателям эпизод романа в дни неудачного для России начала Отечественной войны. Тогда русская армия отступала, сданы были Вильно и Витебск. И в это время князь Андрей Болконский прибыл в действующую армию.

Князь Андрей, один из любимых героев Толстого, пытался понять, что происходит и что надо делать, чтобы остановить отступление русских войск. И пришел к выводу в духе самого автора – что никто «не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день… Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: “Мы отрезаны!” и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: “Ура!” – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч…»

Император Александр был здесь же. И, «узнав Болконского, милостиво обратился к нему:

– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет».

Князь Андрей стоит среди других ожидающих и все думает, думает о сути происходящего, о роли полководцев в войне. И все больше и больше утверждается в мысли, что «“заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!”

Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда <… > все уже расходились.

На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии».

30 апреля 1961 г. Письмо Тимура Гайдара в Москву своим близким из отеля «Гавана-Либре» на Кубе.

«Милые мои, мамук, Рики, Егорка!

Получил ваши письма и перечитывал их без конца. Фотографии и рисунки у меня на столе. Как радостно и весело стало! Очень вас прошу, будьте спокойны и все сообщения воспринимайте разумно (если даже они не очень…).

Собираюсь в Эскамбрай – это горная провинция, где недавно ликвидировали крупные банды…

Чертовски мешает незнание испанского языка. Ощущаю себя инвалидом. Так обидно!

Егору обещанный “большой пистолет” обязательно привезу.

Обнимаю. Ваш Тимур».

Радостный, приподнятый тон письма свидетельствует – пишет человек, который рад, что впрямую участвует в опасном, но, как он думает, справедливом деле.

Известно, что за Плайя-Хирон Тимур Гайдар получил от Фиделя Кастро именное наградное оружие.

В шесть лет, 19 марта 1962 года, родители решили отметить первый сознательный Егоркин день рождения – считали, что теперь он сможет его по-настоящему осознать.

Когда утром Егорка проснулся, он был ошеломлен. И долго растерянно водил глазами по комнате. Потому что весь пол в комнате, его столик, стул и даже одеяло – все оказалось усыпано оловянными солдатиками всех видов и размеров! А также пушками, пулеметами, зенитками, танками… И когда Егор все осмотрел, то очень тихо, радостно и удивленно сказал – скорее сам себе, чем родителям: «Вот что такое день рожденья…»

Потом пришли гости, и он выступил со своим коронным номером – отрывком из романа в стихах «Евгений Онегин»:

Уж небо осенью дышало,

Уж реже солнышко блистало,

Короче становился день,

Лесов таинственная сень

С печальным шумом обнажалась,

Ложился на поля туман,

Гусей крикливых караван

Тянулся к югу: приближалась

Довольно скучная пора;

Стоял ноябрь уж у двора.

И хотя за окном стоял вовсе не ноябрь, а 19 марта, и приближалась совсем не скучная весенняя пора, но все притихли, слушая Егорку. Уж очень хорошо он читал Пушкина. И всем стало видно, какой же это тонкий и умный мальчик.

– Что вы чаще всего вспоминаете из его детства?

– Годы, проведенные на Кубе. Он был тогда такой маленький и трогательный. Ему сшили военную форму, и он ощущал себя революционером. Время было тяжелое – Карибский кризис…

А. П. Бажова-Гайдар, декабрь 2010

Итак, весна 1962 года. Моему маленькому герою шесть лет.

В Советском Союзе вовсю идет Оттепель – после смерти Сталина смягчается жестокая советская власть. Вернулось множество людей из сталинских концлагерей – с Колымы, из Воркуты и Норильска, из казахстанских степей. Отовсюду, где в земле и в вечной мерзлоте остались лежать сотни тысяч сограждан – без гробов, без надгробий и крестов, голые, с биркой на ноге. Безвинно замученных не в фашистских лагерях, а в своем родном отечестве.

Выжившие и вернувшиеся участвуют в литературной и общественной жизни – ив немалой степени меняют саму ее атмосферу: они ведь знают то, о чем остававшиеся на свободе (которую в свою очередь надо бы, как вы уже знаете из 4-й главы, помещать в кавычки) имеют очень приблизительное представление. Теперь рассказы о лагерях, покрывавших всю страну, и о страшных пытках в следственных камерах слышны во многих домах. И просто невозможно не верить, что такое больше не повторится.

…Всего год назад наш Гагарин – первым в мире! – полетел в космос.