– Знаете, лучше просто принесите мне парочку его фотографий, а я пока переоденусь в то, в чем приехала. У меня вполне сносный черный костюм, и этих носков под брюками никто не заметит. И давайте больше не будем играть в Золушку.

– Ладно, постараемся.

Я торопливо переодевалась в спальне, начала шнуровать ботинки, как вдруг услышала звук открывающейся входной двери и стремительные шаги.

– Рейно, это вы?

В спальню ворвалась Моник и упала на колени передо мной. Я закричала:

– Что это значит?! Немедленно встаньте!

Но она энергично обняла мои ноги, прижалась к ним головой и запричитала с рыданиями:

– Ах, миледи, простите! Не выгоняйте меня! Умоляю! Я не знала! Поверила не тем людям! Не выгоняйте меня, хозяйка! Ради всего святого! Умоляю! Я сирота! Не выгоняйте!

– Да встаньте же! – Я попыталась оторвать ее от себя. – Оставьте меня в покое!

Но она не отцеплялась и продолжала стенать.

На мое счастье, из гостиной долетел голос Рейно:

– Где вы? Мадемуазель Брэбьи! У вас дверь настежь! Что происходит? – Он уже стоял на пороге спальни с фотоальбомом в руках. Просто потрясающе красивый от волнения. – А ну марш отсюда, Моник! Пошла вон! Ты здесь больше не работаешь! – Альбом грохнулся на пол в сантиметре от нее.

Она взвизгнула и, с мольбой глядя на меня, медленно выпрямилась.

– И забери свое барахло! – добавил Рейно и, к моему изумлению, стал хватать с кровати разбросанные по ней, не подошедшие мне «дары» и швырять их в лицо Моник. – Стерва неблагодарная! А ну пошла отсюда! Глиссе, кажется, полностью с тобой рассчитался! Чтоб духу твоего здесь не было! Забирай-забирай, интриганка, и проваливай!

Моник с перепуганным и злобным лицом сгребала вещи в с пола. Рейно орал так, как если бы в любую секунду мог ее ударить. Я окаменела.

Наконец Моник убралась. Грохнула дверь. Рейно прокашлялся и хрипловато сказал:

– Извините. Не сдержался. И за эту дрянь извините. Я должен был проследить, когда за ней закроются ворота. И за эти ее сюрпризы тоже простите! – Он яростно махнул рукой в сторону остатков упаковок и тюбик помады на полу. – Как же я сразу-то не понял, когда вы вырядились по-чудному!

– Могли бы сразу сказать, что не имеете к этим подарочкам никакого отношения.

Он крякнул и поднял с пола альбом.

– А вы бы мне поверили? Где вы их нашли?

– В своей собственной сумке, которую вы лично отвезли в дом. – Очко в пользу Жишонги, подумала я, не то что конюх. – Вполне логично для таинственного похищения. И прислуга тоже вполне могла действовать по вашему же распоряжению.

– Думайте, что хотите, – устало сказал он и явно привычным жестом, предназначенным для непослушной пряди, провел по идеально зачесанным волосам. – Главное, теперь здесь нет этой стервы.

– Понятно. Вы заманили меня сюда, чтобы избавиться от плохой прислуги. А то без меня у вас никак не выходило.

Он повел бровями. Глаза веселились.

– Забавная трактовка, сестрица! А почему бы и нет? Вы же не одинокий мужчина, который долгими зимними вечерами позволяет себе побаловаться с надувной куклой?

Меня передернуло. Он хмыкнул и сказал:

– Не смотрите на меня так. Это такой же индивидуальный предмет личной гигиены, как зубная щетка. Вам придет в голову пользоваться чужой? Мне – нет. Хотя не сомневаюсь, что эта зубная щетка была бы только рада такой возможности. Будь у нее хоть одна извилина, она не загубила бы карьеру модели, сделав ставку на рабочий ротик. Увы, пользователя щетки больше нет, и…

– Это омерзительно!

– Извините. Но я вовсе не осуждаю вашего отца. Напротив, всегда восхищался его донжуанскому жизнелюбию. Вот. – Рейно положил альбом мне на колени. – Я вам уже говорил, что де Ласмар был великий коллекционер и собирал все. Это его замечательное собрание женщин.

– Боже… вы серьезно?

– Открывайте, листайте, не бойтесь. Все датировано и подписано, как и полагается у серьезного коллекционера. Понимаю, это производит сильное впечатление. Я сам испытал шок, впервые увидев этот портфолио. Но тогда моя мама была еще жива, мне было тогда всего тринадцать, а вы – человек взрослый. Моя мама безумно его любила, просто самозабвенно!

Я раскрыла альбом. На каждой фотографии мужчина обнимал женщину. Женщины были разные, мужчина – один и тот же. Интересный мужчина, с выразительными чертами лица, с красивым ртом и носом, с игривым взглядом. Там, где он обнимал женщину левой рукой, на мизинце виднелся тот же самый «братский» перстень. Я стала листать дальше. Снимки были самые разнообразные: любительские, явно профессиональные, «моментальные» столбики из четырех фоток, цветные, черно-белые, стильная мастерская сепия…

– Но здесь нет подписей!

– Они на обороте каждого фото. Листайте, листайте. Вы пока еще не дошли до вашей мамы.

– Вы ее видели?!

– Конечно! Де Ласмар периодически переписывал свой тестамент, а с появлением Сале мы каждый раз стали знать его содержание. Не знаю, всегда ли вы числились в наследниках, но во всяком случае тогда уже были.

– Тогда это когда?

– Примерно лет десять назад.

– Десять лет?! Целых десять лет вы знали о моем существовании?

– По-вашему, я должен был сразу же отправляться в Марсель, чтобы убить вас?

– Ну могли бы нанять киллера.

Он захохотал.

– Сестрица! Вы мне нравитесь все больше и больше!

– Рада за вас. – Я закрыла альбом и протянула ему. – Моей мамы здесь нет! Кстати, Моник – тоже.

– Не сравнивайте! – с раздражением воскликнул он и стал торопливо перебирать страницы. – Не может такого быть! Я хорошо ее помню. С левой стороны – папаша с мулаткой на пляже, а справа – паршивенькие такие моменташки с вашей матерью. Но очень хорошо видно родинку у ее губ. Такая славная родинка! Жалко, что вам не досталась. Фу ты черт! Здесь пусто! Но она была! Была!..

Рейно выглядел таким растерянным, как если бы вдруг оказался на Луне, и так яростно листал и тряс альбом, словно из этих листов картона могли посыпаться бриллианты.

– Либо это проделки вашей Моник, либо вы все придумали, – сказала я, надевая пиджак.

– Но родинка! У нее есть родинка?

– Есть. Но что это меняет?

Альбом с размаху плюхнулся на кровать.

– Это доказательство! – Рейно сиял. – Доказательство! Я действительно идиот!

– Как будет вежливее? Если я промочу или опровергну?

– Осторожнее! Шнурки! Не упадите! – Рейно очень вовремя поймал меня за локоть. – Вы чуть на них не наступили… – медленно закончил он, убирая свою руку гораздо позже, чем того требовала необходимость.