одеждой, он был в нужное время с нужным решением. Он удовлетворял потребность золотоискателей в крепких и качественных штанах. Жители Лос—Анжелеса – это мои золотоискатели и у каждого из них куча проблем, которые они могут помочь друг другу решить. Но у них нет такой социализации между собой, как у меня с каждым из них отдельно. В этом направлении мне и стоит двигаться. У меня сотни контактов, и каждого из них я могу использовать, и каждому из них я могу помочь. В то время, когда я начинал свою деятельность не было интернета доступного простым смертным и не было такого огромного количества аутсорсинговых компаний. В то время информация передавалась из уст в уста, работало сарафанное радио. Я вдохновился идеей, одел джинсы и пошёл на работу. Но теперь я чувствовал лёгкость, я увидел свой путь и мне не терпелось начать делать первые шаги в этом направлении. Этот день стал для меня знаковым, моя жизнь начала меняться, приобрела смысл и вдохновение для меня. Моё переосмысление своего места в этой жизни было лишь частью сюрпризов того дня. В тот день я встретил Кэрол Ингрид Якобсон, – с блеском в глазах и глубокой тоской произнёс последнюю фразу Расти.

Глава 3. Брызги кипятка по оголённому мозгу.

«Господь украл у меня идею любимой

женщины, когда создавал тебя»

Винсент бодро потянулся с готовностью продолжить:

– Ох, и не знаю, Джим, я заболтался. – Если продолжу развивать тему, то без упоминания Кэрол здесь не обойтись, а это затянет мою болтовню на вечность.

Я поддержал его настроение излить душу:

– Продолжай, Винс, я совсем никуда не тороплюсь.

– Ок, тогда поехали:

Расти принёс ещё кофе и продолжил рассказывать:

“Я опаздывал в офис, но мне было все равно, уже ни за что не опасаясь в своей жизни, я чувствовал стержень внутри себя. Сила и уверенность поселились во мне. Я ощущал внезапные перемены, воздух вокруг меня словно дрожал наэлектризованный. И это была вовсе ни вера в успех, светлое будущее или удачу. Это был контроль, я чётко понимал, что теперь в силах контролировать свою действительность, осознавал, чего хочу и куда двигаюсь, это незнакомое ощущение переполняло меня, пьянило, приводило в полный экстаз. Я был учёным снобом по своей сути. Психология – это наука, которая пытается все объяснить, она не подразумевает и не признает по самой своей природе никакой метафизики и мистики, эзотерики и экзистенциальности. И для меня, как для закоренелого апологета взглядов и мировоззрения данной школы, такие новые ощущения стали откровением. Это словно часть твоей души оправилась от инсульта или словно ты немой художник любящий все краски этого мира, вдруг обретаешь дар речи и можешь выразить свои эмоции вслух.

– Отвали чёртов еврей, – это были первые слова Кэрол, адресованные мне. Я поднялся на этаж нашего офиса. У нас было помещение, которое включало в себя приёмную и несколько кабинетов. Единственное, что мне нравилось в этом здании на нашем этаже – это то, что автомат с шоколадками и кофе был рядом с входом в наш офис и то, что можно было перекинуться по пути от моего кабинета до автомата, а потом и на обратном пути, парой фраз с нашим секретарём Ли Сан. Она была очень исполнительной и работала за небольшие плату. Босс взял её на должность секретаря, несмотря даже на проблемы с языком, азиатки были его фетишем. Я проходил мимо Ли Сан и старался подкинуть ей новые разговорные слова и фразы. Новые знания приводили её в восторг. Мне нравилось быть наставником, иметь авторитет в её глазах. Я само реализовывался как наставник, и она в свою очередь была мне благодарна. Позже у неё с боссом была своя большая история. Кофе и сахар были моими друзьями во временных форточках между работой с клиентами. Стаканчик кофе со сливками и батончик Kit Kat – мой традиционный и изысканный завтрак. И вот я поднимаюсь на этаж и направляюсь к автомату за своей наградой, теребя в ладони заранее подготовленные монеты. На лавочке в коридоре сидела прекрасная юная особа. Я не видел в своей жизни девушки красивее и мой мозг отказывался признавать, что красивее в принципе в природе кто—то может быть. Девушка сидела насупившись, взгляд усталый и обречённый. Красные невыспанные глаза и слегка опухшее от слез лицо беспомощно маскировали её привлекательность. Голубоглазая, бледная, её длинные густые русые волосы были взъерошены по сторонам. Нос с лёгкой горбинкой, худощавая, с выраженными скулами как у манекенщиц. Несколько прядей волос были заплетены в африканские косички. На запястье вязаный браслет с надписью «я не ем..», дальше было не разобрать. У меня было лишь несколько секунд чтобы уловить все эти детали. От неё пахло обаянием. Казалось бы, ещё за квартал от здания офиса я уже что—то предчувствовал. Казалось мир изменился, я ощущал нутром надвигающиеся перемены. Но я списал все это на моё одухотворённое настроение, я не ожидал резких перемен. Я упивался своим вдохновением и собирался плавно, без резких скачков, менять свою жизнь. Я влюбился в неё с первого взгляда, так легко и мгновенно, что даже не осознавал этого сразу. Это чувство к ней, словно в печаталось в моё ДНК, разум и сердце, и всюду куда только это возможно. Мне не надо было ставить себя перед этим фактом, констатировать перед самим собой что я влюбился, ставить себе диагноз. Любовь к ней в один миг стало частью меня, которую не надо было принимать или объяснять. Любовь к ней – это как фантомная и неотделимая часть меня. Ещё даже не познакомившись, не зная её души, характера, я полюбил её. В этом чувстве не было похоти и сексуального влечения, я бы отдал все ей, не прося ничего в ответ. С тех пор не было и дня чтобы я не думал о ней, тем более что история на этом далеко ещё не закончилась. У меня не было страха в тот момент, рассудка и логического мышления. Автомат готовил мой кофе. Я не думал о том, чтобы заговорить с ней, не искал лучшей стратегии. Струйка кофе наполняла мой стаканчик, шоколадная пена обещала мне блаженство. Я просто видел её страдания и предложил ей кофе. Возможно я не осознавал её состояния, так как сам я был максимально одухотворённым и открытым. Возможно на моем лице сияла идиотская улыбка счастья, которая никак не коррелировала с её эмоциональным и физическим состоянием в тот момент. Но в