– Стало быть, вы имеете в виду жеребца? – Дрессер, как умел, изобразил изумление. – Припоминаю, у вас есть два превосходных экземпляра.

Впрочем, его актерские способности, как видно, оставляли желать лучшего.

– Черт меня побери! Так вот чего вы добивались! Как я понимаю, вы нацелились на Гослинга-Гоу! – Граф скорчил гримасу. – Увы, не выгорит, Дрессер… Жеребец несколько дней назад невесть отчего словно взбесился, едва не разнес стойло. Порвал подколенное сухожилие. Пришлось его пристрелить.

– Так он мертв… – Дрессер умел держать удар. Следовало бы провести разведку более тщательно. Даже если это случилось всего пару дней назад, он вполне мог бы быть в курсе! – Сочувствую, милорд. Я ничего про это не слышал.

– Я перевез его в Лейборн, чтобы он покрыл несколько тамошних кобыл. Возможно, ему не понравилось на новом месте. Я сам узнал грустную новость только сегодня.

Дрессер сделал добрый глоток вина, мысленно слегка меняя курс:

– В таком случае, как это ни прискорбно, мне придется продать Фэнси Фри, а на вырученные деньги купить племенного жеребца.

– Хотите выставить ее на аукцион? Но это жестоко по отношению к столь великолепной лошади.

– Согласен. Но жеребец нужен мне куда больше, чем кобыла, даже такая выдающаяся. Однако если бы вы выплатили мне ее полную стоимость…

Граф ущипнул себя за полную нижнюю губу.

– Увы, с наличностью у меня сейчас туговато, Дрессер. Вам это наверняка известно. Сами понимаете – война дело дорогое. Дела идут не лучшим образом. – Он встал с кресла и направился к графину с кларетом. – Да и один из сыновей дорого мне обходится…

Он вознамерился было вновь наполнить бокал гостя, но тот вежливо отказался, прикидывая в уме, куда клонит хитрец. Граф вновь грузно опустился в кресло.

– Я мог бы продать земельные участки, не подлежащие наследованию, но торговля землей – дело дрянное. Дрянное, уж поверьте. Это предательство по отношению к предкам, их в свое время завоевавшим.

– Ваша правда, сэр, – согласился Дрессер, вспоминая земли, пущенные с молотка кузеном Сейди, и одновременно прикидывая, куда дует ветер.

То, что Артур Перриман, офицер королевского флота, по уши в долгах, было неудивительно для Дрессера. Не вызывало удивления и благоговейное отношение графа к наследным землям. И первое, и второе он учел заранее. Однако граф Эрнескрофт явно гнул свою, непонятную для Дрессера линию – и его это нервировало.

– Могу предложить вам иной обмен.

– Я весь внимание.

Эрнескрофт поднес к губам бокал. Тянет время?

– У меня есть для вас на примете другая кобылка. Подороже, чем Фэнси Фри. Много дороже…

Дрессер молчал, выжидая.

– Я имею в виду свою дочь.

– Вашу дочь?

– Ее приданое составляет двенадцать тысяч. На эти деньги можно купить целый табун племенных жеребцов. Вам нужно будет подписать соглашение о выплате ей ее вдовьей доли – а это две тысячи ежегодно – и щедро выдавать ей деньги на карманные расходы, но двенадцать тысяч – ваши, и вы получите их наличными в день вашего венчания. Как видите, замена более чем равноценная.

– Более чем, – кивнул Дрессер, чувствуя себя так, словно ведет судно на рифы в непроглядном тумане.

– Речь о моей младшей дочери, леди Мейберри. Она вдова, но вполне созрела для нового брака.

Тициановые волосы. Смешливая, кокетливая красотка. Безнравственная распутница.

Применительно к этой леди словечко «созрела» прозвучало угрожающе, да и предложение само по себе его изумило. Он явно не пара этой богатенькой графской дочке.

– Вы наверняка про нее наслышаны, – вздохнул граф.

– Ее показали мне на скачках.

– Черт бы побрал девчонку! – взорвался граф. – В штанах, в сапогах! Уж я на славу отделаю Прансуорта за то, что взял ее с собой. Впрочем, он сказал, что она все равно пробралась бы на трибуну! И я ему верю… Упрямая, своевольная! Однако, – быстро прибавил он, – вовсе не злая и, в сущности, хорошая девочка.

Туман слегка рассеялся – но, увы, страшные рифы прямо по курсу предстали во всей красе.

– Не слишком-то привлекательное приобретение, – сказал Дрессер, вспомнив, как мысленно пожалел того, кому выпадет укротить эту фурию.

К его удивлению, граф от души расхохотался.

– Да что вы говорите? Почему же тогда половина молодых людей Англии волочатся за ней напропалую? И в этом моя печаль, Дрессер. Она вновь намерена выйти замуж. Что в двадцать лет вполне естественно.

– Ей только двадцать лет? – Дрессер не сумел скрыть изумления. Он полагал, что женщина с такой репутацией должна быть много старше.

– Мы выдали ее замуж в шестнадцать. Мейберри был нашим добрым знакомцем, тогда он только получил графский титул. Ему было всего девятнадцать, однако и матушка его, и воспитатели спали и видели парня женатым – прежде чем он войдет в полную силу и его женит на себе какая-нибудь гулящая девка из общества.

Дрессеру просилось на язык едкое замечание, но он благоразумно смолчал.

– Конечно же, он не смог совладать с ней. Даже поощрял ее безумства, честно говоря. Болвану нравилось, что его женушка – притча во языцех в высшем свете! Свет окрестил ее «леди Мей»… Мы надеялись, что, обзаведясь детишками, она успокоится. Однако детишек не случилось. А потом – эта грязная история с Вансом…

– С Вансом?

– С сэром Чарнли Вансом. Тем самым, кто заколол Мейберри на дуэли. Вы, должно быть, об этом слышали.

– Только намеком, во время скачек.

Дрессеру почудилось, что Эрнескрофт отчаянно жалеет о том, что вообще упомянул эту историю.

– Ну да, вы же были, наверное, в плавании тогда. Чертовски неприятная история.

– Так этот Ванс был ее любовником, милорд? Поверьте, я никогда не задал бы такого вопроса, но ведь вы предлагаете мне эту леди в жены.

– Она клянется, что это не так. И должен вам сказать: хоть у нее и тьма недостатков, но лживость не из их числа. Прочих своих грехов она не скрывала, – нахмурившись, поведал граф.

– Почему же тогда ее супруг вызвал на дуэль этого Ванса?

– Это одному дьяволу известно! Большей глупости свет не видывал. Поговаривают, что Мейберри задел рессорой во время каких-то безумных скачек экипаж соперника и будто бы Ванс стал издеваться над ним… Якобы именно это закончилось поединком. Порой дерутся и из-за меньшего, но Мейберри был известен своим добродушием, вот людские языки и заработали вовсю. Молва зла, и пошел слушок, будто причиной дуэли стала моя дочь. И что Ванс был ее тайным любовником. Те, кто присутствовал при ссоре, утверждали, что ее имя спорщики упоминали, – правда, потом они все до единого сознались, что были в дым пьяны!

– Ценю вашу откровенность, милорд. Позвольте мне отплатить вам той же монетой. Приданое вашей дочери, безусловно, будет для меня весьма полезно, и оно многократно превышает стоимость Фэнси Фри. Однако, выбирая жену, я остановил бы выбор на той, которая способна окружить меня покоем и заботой и обеспечить мне домашний уют. – Тут на ум Дрессеру пришло еще кое-что. – Так у нее нет детей?