Карьеру Кульчицкой погубил новый водитель, еще не обленившийся, как все водители питерской «неотложки», заезжать во дворы. Вот уж воистину справедливо сказано: не делай добрых дел и не будешь наказан. Решив подвести бабку прямо к подъезду под аркой, он остановился слишком близко у стенки. Доктор стала вылезать наружу, неудачно ухватилась за открытую дверь, та закрылась, и бабка наглухо застряла между машиной и стеной. Все. Тесная арка, водителю со своей стороны из машины не выбраться, бабка кричит, но никто не спешит на помощь. Какой прохожий ночью зимой зайдет в темный питерский двор, если оттуда раздается крик: «Помогите!» Никто не зайдет, даже если прохожий идет в этот двор к себе домой. Лучше подождать, а вдруг во дворе кого-то убивают? Да и прохожие в два-три часа ночи зимой на Красной улице большая редкость. Ни раций, ни телефонов в те времена не было. Пришлось водителю выбить стекло в перегородке между кабиной и салоном, в надежде вылезти наружу через заднюю дверь. Но парень забыл, что в прошлом он был мастером по штанге в тяжелом весе и после ухода из спорта его слегка разнесло вширь. Задница в окошко не пролезла, проделать обратный путь мешал задравшийся полушубок. Теперь уже застряли двое, можно не кричать, помощи ждать неоткуда. Не известно, долго бы они так проболтались, если бы муж больной, к которой вызвали «неотложку», не смотрел в окно и не видел, как машина заехала под арку. Спросив себя, а почему это доктор так долго не поднимается, он не выдерживает и спускается вниз. И видит картину: пространство у стены наглухо затампонировано огромной тушей, а внутри машины под потолком барахтается и машет руками какой-то здоровяк. Надо сказать, что несмотря на удивление, мужик действовал весьма рационально. Протиснувшись вдоль стенки с левой стороны машины, залез в салон через заднюю дверь и помог выбраться водителю. А вдвоем им уже удалось немного сдвинуть машину в сторону (тут занятия штангой помогли) и продавить бабку в подъезд. К тому времени она уже перестала кричать, только стонала, кажется, сломав ребра. Ее вдвоем погрузили на носилки, и водитель сам отвез ее в больницу. Вернее, вызвал к себе «Скорую», но приехавший врач, посмотрев на лежащую на носилках в «неотложке» массу, решил, что перегружать ее в другую машину нецелесообразно, пусть едет в той, в которой лежит. На этом работа доктора Кульчицкой закончилась; что с ней стало, выписалась она из больницы или померла там, никто не поинтересовался.

Но был и позитив. По этому адресу, на улицу Красную потом вызывали очень часто, и каждый раз тебя встречали словами: «Вы не представляете, как мы рады! Как хорошо, что это вы приехали! Хотите чая или кофе? Есть кое-что покрепче, вы, главное, не стесняйтесь». В очередной раз удивившись такой встрече, я поинтересовался причиной радости. Тогда муж больной и рассказал, как он вытаскивал доктора из западни.

Работал у нас на станции такой доктор, Львов, законченный алкаш даже по нашим меркам. Но не этим он был известен, этим никого не удивишь, а тем, что он никогда ничего не ел. Пить пил, а чтоб закусывать — никогда. Это была загадка, откуда он получал необходимые калории. То есть калорий ему хватало, но организму нужны и другие пищевые вещества, белки. И вот один раз Львов решил пообедать. Все смотрели, как он растворял в миске гороховый суп из пакета, подогрел и начал питаться. Вначале использовалась ложка. Первая попытка поднести ее ко рту. Мимо. Вторая попытка — ложка супа выливается на халат. Третья попытка — ложка падает. Принимается решение ускорить процесс, миска берется в руки, чтобы пить через край. Суп течет мимо, на лицо, на одежду. Еще весь густой суп не вытек, а доктор уже падает на стол лицом в миску и сразу засыпает. Пообедал.

Поступает вызов, пришлось прервать полезный для здоровья послеобеденный сон. Умойся, говорят ему, чучело. Но куда там, вызов срочный, автослучай где-то в районе Благовещенского моста. Садится в машину, едет. Все как положено, с мигалками. Кто-нибудь когда-то видел, чтобы гаишники останавливали «Скорую помощь», едущую с включенными мигалками? Я не видел. Но тут какой-то гаишник остановил их на Исаакиевской площади. Подходит к водителю: «Ты чего это такое в кабине везешь? Доктор же у тебя в говнище». Водитель был мужик не сложный, послал мента по матушке, сказав, что чего посадили, то и везу. Доктор как доктор, не хуже других. Тогда гаишник подошел к правой двери, открыл, но не успел сказать слова, как Львов на него накатил: «Ну ты чего, в натуре, не видишь, укачало меня, укачало, бля!» И в подтверждение своих слов окатывает сверху гаишника с ног до головы фонтаном блевотины. Непереваренный суп течет по кителю, капает на асфальт. Водитель решил не ждать ответной реакции служивого, перегнулся через пассажирское сиденье, захлопнул дверь и укатил. А мент так и остался стоять у светофора рядом с гостиницей «Астория». Стоял долго, проходящий мимо интурист оживленно обсуждал, что случилось с русским полицейским, почему он облит гороховым супом, фотографировал. А все оказалось так просто. Мне тогда пришлось прокатиться до ближайшей больницы, за бутылку у знакомого терапевта купить ему больничный, а потом еще отвезти доктора домой. Когда проверили все шкафы и пустой холодильник, который зачем-то работал, и не нашли в квартире ничего съедобного, только тогда спокойно оставили его спать на диване, зная, что в своих рвотных массах он теперь наверняка не захлебнется. Бутылку, кстати, обещал отдать, до сих пор должен.

Расскажем еще несколько историй из практики врача «Скорой помощи».

Зашел как-то на работе разговор о добром отношении к сотрудникам «Скорой помощи» со стороны руководства. Вспомнил случай, еще с конце 1980-х, когда отрабатывал на «Скорой» распределение после института, как я получил свой первый выговор.

Участковый врач вызывает «Скорую», бабку, далеко за 80, отвезти в больничку с нестабильной стенокардией. Прихватило у бабушки сердечко, болит. Приехал, ЭКГ снял, полная блокада ножки, не поймешь, есть там инфаркт или нет. Ну и ладно, мое дело до больницы довезти. Бабка тяжеленькая, давление низкое. Обезболили, грузим тельце на носилки, отвозим в больницу имени Куйбышева, ныне Мариинскую. Еще та была фабрика здоровья. В приемном отделении зову терапевта, вот бабушка, вот ЭКГ, как скажете, ставите инфаркт — отвезу сразу в реанимацию, нет — оставлю тут. Терапевт посмотрел — оставляй, разберемся.

Но кто-то из внимательных местных докторов замечает: «А у бабушки-то стопа вывернута кнаружи!» А это первый внешний признак перелома шейки бедра. Ага! Опять «Скорая» какую-то хрень привезла, не по адресу. Бабку на рентген. Фотографируют ей бедро, зачем-то плечо, таз и грудную клетку. И находят: перелом бедра, перелом плеча, нескольких ребер. Кажется, еще и таза. И умирающую старуху гипсуют с головы до ног и переводят в Покровскую больницу в состоянии шока. В Куйбышева травматологического отделения нет. Гипс окончательно добивает бабушку, и она вскоре умирает.

Новость тут же доходит до руководства, мне лепят строгий выговор. Не осмотрел, расхождение диагнозов. Ну, думаю, нет, не мог я пропустить столько переломов, иду, интересуюсь результатами вскрытия, от чего умерла бабуля? Патанатом отвечает — от инфаркта умерла. А как же переломы? Да нет, говорит, там никаких переломов. А откуда взялись? Так снимки перепутали, там студенты занимались, кто-то учебный набор на столе забыл, рентгенолог не посмотрел на фамилию, описал как бабкины.