— Ну что?

— Идемте! — Хлопнув еще полбокала ликера, первой поднялась Бейлис: — Я готова.

Мужчины с усмешкой смотрели, как она покачнулась и оперлась рукой о стол.

— Что-то меня повело. Перебрала малость. Где моя сумочка? Я никуда без нее не пойду!

— У тебя там что, яд для Елизавет Петровны? — хмыкнул Таранов.

— Дурак! Там сигареты!

— Я попросил бы в погребе не курить, — тихо сказал Воронов.

— О, Господи! Еще один психопат! Ну что им сделается, твоим сокровищам, если я пару раз затянусь сигареткой?

— Я попросил бы.

— Хорошо. Мы с Мишей постоим на лестнице, пока я курю, а потом спустимся к вам. Как, Мишель?

— Не могу отказать даме.

Вслед за хозяином четверо гостей парами пошли по длинному коридору в левое крыло, Сивко с Тарановым, а он с Бейлис. Блондинка была навеселе и все пыталась прижаться покрепче.

— Я не буду запирать дверь спальни, — жарко шепнула она. — Ты не пожалеешь.

«Если она добавит любимого ликерчику, то наверняка отключится, — подумал он. — Надо попросить Зигмунда, чтобы отнес в ее комнату бутылочку. Интересно, выполнит он мою просьбу?»

— Пришли, — сказал Воронов, остановившись перед массивной железной дверью. — Там ступеньки крутые, Бейлис, осторожнее.

— Не беспокойся за меня. Я с Мишей.

— От этой женщины так просто не отделаешься, Михаил! — рассмеялся Таранов. — Учти это. — И нетерпеливо: — Ну что, пошли? Мне уже не терпится.

Хозяин торжественно отпер дверь и пригласил Таранова и Сивко:

— Прошу, господа.

Из-за двери пахнуло сыростью, запах был глубокий и острый, словно бы от выдержанного сыра с плесенью, свет тусклый. Трое мужчины осторожно начали спускаться по ступенькам, а они с Бейлис остались у железной двери. Красавица достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку, которую протянула ему:

— Поухаживай за дамой.

Он щелкнул зажигалкой, Бейлис несколько раз глубоко затянулась, потом поискала глазами, куда бы стряхнуть пепел. Наконец ткнула дымящейся сигаретой в бронзовый канделябр и сказала:

— Уверена, когда Воронов идет сюда один, он велит зажечь свечи.

Сейчас горели не свечи, электрические лампочки, вмонтированные в натяжной потолок. Здесь, в конце коридора, он был заметно ниже, да и стены как будто сужались. Пока Бейлис курила, он осматривался. Наконец спросил осторожно:

— А до смерти жены Воронов тоже был таким странным?

— Нет, что ты! Нормальный мужик.

— А дети у него есть?

— Да. Сын. Ему лет восемнадцать, кажется. Но они все время собачатся.

— Почему?

— А кто знает? — пожала плечами Бейлис. — Есть мне дело до чужих семейных проблем? Своих хватает. Сейчас сынок Воронова живет за границей, то ли в Англии, то ли в Швейцарии, образование получает. Я думаю, ему на коллекцию папаши наплевать, в этом и причина. А хочешь, я тебе продам вино? А что? Если ты мне понравишься — продам. Там есть редкие экземпляры, Левчик говорил. И даже супер-пупер-эксклюзив. Приезжай — покажу, — подмигнула Бейлис.

— Что ж, это интересно, — пробормотал он. — А как умерла жена Воронова?

— Разве старая корова тебе не рассказывала? Лизка? — удивилась Бейлис.

— Нет.

— Странно.

— Она собиралась, но… В общем, так и не собралась. Может быть, ты…

— Ой, это ж такая длинная и скучная история! — перебила его Бейлис. — Давай потом, а? Я приехала сюда развлечься. Если бы ты знал, как скучно быть вдовой!

— Разве ты обделена мужским вниманием?

— Они все ждут, — пожаловалась Бейлис. — Достанутся мне деньги Левчика или нет. Буду ли я несметно богата или же вернусь обратно на панель. От этого зависит и цена моей ночи. От статуса, ха-ха! Они и в самом деле подали в суд. Его дети, — пояснила она. — Якобы мой сын не от Левчика! Ха-ха!

— А что, никаких сомнений?

— Пусть проводят генетическую экспертизу, — равнодушно сказала Бейлис. — Я не возражаю. Не такая уж я дура, чтобы рожать от кого попало. Здесь все чисто, не подкопаешься. Старый козел думал, что женился на девятнадцатилетней, ха-ха! А я подделала дату рождения в паспорте. На самом деле мне тогда было на пять лет больше. Только тс-с-с, — прижала она палец к пухлым губкам. — Никому. Ему было шестьдесят девять, когда он женился на девятнадцатилетней, ха-ха! Хотел всех удивить полувековой разницей в возрасте. А я ему слегка подыграла. Подумаешь! Не такой уж большой обман. Он меня кинул больше. Я думала, буду как сыр в масле кататься, а получила шиш! Без всякого масла. Но зато когда родила Левчику сына, он настолько расчувствовался, что переписал завещание. От первого брака у него три дочки. Ты будешь смеяться, но у них тоже дочери. И еще у Левчика есть правнучка. Ха-ха! Представляешь, что сказали все эти бабы, когда огласили завещание?

— Как они, должно быть, огорчились, — заметил он.

— Не то слово! Ох…ли! Но я, как законная вдова, имею право. Деньги мои. Так что подсуетись, — подмигнула ему Бейлис. — А много у тебя денег?

— А почему это тебя интересует?

— Я за нищего замуж не хочу, — капризно сказала она. — Мне так трудно все это досталось, что делиться я не желаю. Проще скинуться. Твои миллионы плюс мои миллионы, и мы шикарно заживем!

— В таком случае, тебе больше подходит Таранов, — пошутил он.

— Я над этим думаю, — серьезно сказала Бейлис. — У нас с ним уже давно, ха-ха! Отношения! Еще при Левчике… Ой, что я такое говорю? А, да он все равно уже помер!

И она с чувством затушила в бронзовой чашечке канделябра окурок.

— Ну что, пошли? — предложил он.

— Чего я там не видала? Плесень? — поежилась Бейлис. Потом вздохнула: — Ладно, пошли. Как-нибудь я это переживу. Ты помнишь, что я сказала?

— Что?

— Дверь запирать не буду.

— Это я помню, — улыбнулся он и пропустил красавицу вперед.

Бейлис, то и дело опираясь рукой о стену, начала осторожно спускаться по ступенькам. Пару раз споткнулась и чертыхнулась. Лестница и в самом деле была не только узкая, но и крутая. Погреб, в котором лежали сокровища Дмитрия Воронова, оказался глубоким. Он отчего-то заволновался. Оттуда, снизу, шел яркий свет, потом послышались голоса. Бейлис спустилась и обернулась, поджидая его:

— Миша, ты где?

— Иду.

Он ступил в погреб и осмотрелся. Это было огромное помещение с низком потолком. Куда ни глянь, стояли винные шкафы, в которых строго в горизонтальном положении лежали, дожидаясь своего часа, бутылки. Воронов что-то объяснял своим гостям.

— Вот эту редкость, господа, я приобрел почти даром, — он взял в руки темную пыльную бутылку. — Всего за пятьсот фунтов стерлингов. К употреблению уже не годится, потому я так к нему и отношусь. Беру в руки, спокойно перекладываю с места на место.