После возвращения Жданова в аппарат ЦК возобновились его дружеские отношения с Вознесенским, который в годы войны тесно сотрудничал с Маленковым и даже считался верным «маленковцем». Теперь же «Вознесенский круто повернул фронт и перешел в лагерь „ждановцев“, начав открыто выступать против Маленкова. Поведение Вознесенского носило такой характер, что возникли даже предположения, будто он и раньше был скрытым „агентом Жданова“ при Маленкове. Последний, вообще крайне мстительный по натуре, эту „измену“ Вознесенского воспринял очень остро, подозрительно смотрел на каждого, с кем Вознесенский поддерживал близкие связи, и явно горел жаждой мести». (Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. С. 210.)

Вечером 24 мая 1945 года на торжественном приеме в Кремле в честь советских военачальников и в присутствии дипломатического корпуса Сталин поразил многих, предложив неожиданный тост: «Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.

Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа, и прежде всего русского народа.

Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне всеобщее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–42 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому Правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества, — над фашизмом.

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие! За здоровье русского народа!» (Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 2005. С. 151.)

Снова прозвучала «русская тема», столь близкая Жданову и, не исключено, даже навеянная им.

Далее последовало и более удивительное.

Юрий Жданов, сын члена Политбюро, свидетельствует о новых настроениях советского руководителя. «Анализируя итоги прошедшей войны, в узком кругу членов Политбюро Сталин неожиданно сказал: „Война показала, что в стране не было столько внутренних врагов, как нам докладывали и как мы считали. Многие пострадали напрасно. Народ должен был бы нас за это прогнать. Коленом под зад. Надо покаяться“.

Наступившую тишину нарушил мой отец:

— Мы, вопреки уставу, давно не собирали съезда партии. Надо это сделать и обсудить проблемы нашего развития, нашей истории.

Отца поддержал Н. А. Вознесенский. Остальные промолчали. Сталин махнул рукой: Партия… Что партия… Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков… Необходим предварительный глубокий анализ». (Жданов Ю. А. Взгляд в прошлое. Ростов-на-Дону. 2004. С. 227.)

Что таилось за сталинскими словами о партии?

Переоценка роли высшего партийного руководства!

Наступали новые времена. Требовались новые люди. И эти люди были совсем рядом, в окружении Андрея Жданова.

Еще одно обстоятельство надо иметь в виду, говоря о первых месяцах после Победы. Все население Советского Союза ожидало, что сразу после 9 мая наступит облегчение и что жизнь вернется к довоенному уровню. Но оказалось, что никакого облегчения не наступает, а становится только тяжелее. Теперь рабочий день снова стал 8-часовым, а не 11-часовым: отменили обязательные сверхурочные. Однако это привело к резкому уменьшению заработной платы. Конверсия военного производства проходила болезненно, часто случались простои из-за нехватки материалов, и это тоже сказывалось на заработках, и без того скудных.

В деревнях, истощенных войной, тоже не было никакого просвета. Продолжал действовать указ 1942 года о повышении обязательной выработки трудодней и уголовном наказании для тех, кто нормы не выполняет. Осужденных колхозников принуждали к исправительным работам в своем колхозе на срок до 6 месяцев и вычетом из заработка 25 процентов в пользу государства. Не предполагалось ослабить и сельхозналог, которым облагалась каждая крестьянская семья.

Фактически после Победы, кроме гигантского морального подъема, мирной жизни еще не было.

«Ленинградское дело» — это и есть попытка перейти к этой мирной жизни, поставить в ее главе новых людей, ослабить железные требования военной поры.

Его герои выросли в годы предвоенной бешеной индустриализации, были ее основой, и лучших работников кремлевское руководство в лице Сталина и Жданова в то время не имело.

Почему выбор пал на ждановских выдвиженцев Николая Вознесенского и Алексея Кузнецова, тогда как Георгий Маленков и Лаврентий Берия не раз доказали свою компетентность и незаменимость?

Маленков руководил партийным аппаратом, курировал авиационную промышленность, ракетостроение, радиолокацию, в критические периоды был под Москвой, на Ленинградском и Сталинградском фронтах, на Курской дуге, а Берия руководил государственной безопасностью (Московским военным округом и Кавказским фронтом командовали генералы-чекисты Артемьев и Масленников), курировал танковую промышленность, вел атомный проект и научно-технические исследования в так называемых «шарашках»; и, наконец, оба с первых дней были членами Государственного Комитета Обороны.

Ни Вознесенский, ни Кузнецов не могли сравниться с ними в управленческом опыте.

Понять выбор Сталина трудно без учета как международной обстановки, так и его планов изменить порядок управления в государстве.

9 февраля 1946 года Сталин выступил в Большом театре с речью, посвященной его выдвижению в депутаты Верховного Совета СССР. Это было сугубо внутреннее послание, в нем подводился итог важнейшему периоду истории и ставились задачи будущего развития. Но в Вашингтоне почувствовали в ней угрозу, так как были настроены эту угрозу услышать.

Говоря о государственной системе (а также о многонациональном Советском Союзе), которая, по мнению иностранной печати, является «искусственным и нежизнеспособным сооружением», Сталин показал, что эти вопросы глубоко волнуют его. Вывод: СССР прочен, как никогда.

Ставя задачи на будущее, Сталин сказал, что в ближайшие три пятилетки надо поднять уровень экономики втрое по сравнению с 1940 годом. «Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей».