Первое. СССР — это колоссальное государство, внутренне тесно связанное (в отличие от империи) экономически и политически и способное держать врагов в страхе.

Второе. СССР — государство для народа, среди его равноправных наций «самая советская и самая революционная» — это русская.

Третье. Всякий, кто попробует ослабить мощь СССР или попытается «даже в мыслях» оторвать от страны хоть кусочек и «этот кусочек подарить какому-нибудь протекторату», будет уничтожен «со всем его родом».

Почему он сказал о русских? Думается, потому, что к тому времени новое поколение руководителей было в большинстве своем русскими. «Русский вопрос» еще не раз возникал в партийном руководстве, поднимался до самого верха, сбрасывался как опасный для многонационального государства и никогда не исчезал насовсем. Главным по «русскому вопросу» следует считать Жданова.

Можно сказать, что, согласно закону итальянского социолога В. Парето о смене элиты, поколение, совершившее Октябрьскую революцию, начало медленно стагнировать. Кроме того, оно стало ощущать изменение кадровой ситуации: к середине 30-х годов «голод» на специалистов был преодолен. За вторую пятилетку вузы окончили 369,9 тысячи человек (за первую — 170 тысяч). К концу второй пятилетки Советский Союз стал первой страной в мире по числу студентов и учащихся, по темпам и объему подготовки специалистов.

Давление «низов» на сложившиеся кланы стало системным фактором.

К этому надо добавить оценку Троцкого, которую он дал противоречиям сталинской кадровой политики в книге «Преданная революция», вышедшей в конце 1936 года: «Изнутри советского режима вырастают две противоположные тенденции. Поскольку он, в противоположность загнивающему капитализму, развивает производительные силы, он подготовляет экономический фундамент социализма. Поскольку, в угоду высшим слоям, он доводит до все более крайнего выражения буржуазные нормы распределения, он подготовляет капиталистическую реставрацию. Противоречие между формами собственности и нормами распределения не может нарастать без конца. Либо буржуазные нормы должны будут, в том или ином виде, распространиться и на средства производства, либо, наоборот, нормы распределения должны будут прийти в соответствие с социалистической собственностью». (Троцкий Л. Преданная революция. М., 1991. С. 202–203.)

Став работать в Секретариате ЦК, Жданов очень скоро принял участие в выработке важнейших решений.

После убийства Кирова государство перестало поддерживать бывших террористов, было запрещено положительно упоминать о терроре «Народной воли» и т. д.

Продолжались и более глубокие перемены, которые революционная часть партии воспринимала не иначе, как контрреволюционные, а остальная публика — одобрительно.

В 1935 году была создана Всероссийская Пушкинская комиссия для популяризации творчества поэта и отдания ему памяти в 1937 году, к столетней дате его гибели. Ее возглавил Горький. «Правда» напечатала в связи с этим передовую статью «Великий русский поэт». Александр Пушкин, еще недавно причисленный к царской (белогвардейской) культуре, вернулся на родину.

В армии были возвращены офицерские звания, высшим военным чинам были присвоены маршальские звания и звезды (Тухачевскому, Блюхеру, Егорову, Ворошилову, Буденному), штаб РККА стал называться Генеральным штабом, как и до 1917 года; были восстановлены кавалерийские казачьи части, а также, «учитывая преданность казачества советской власти», сняты все ограничения для казаков «в отношении их службы» в РККА.

Постепенно в повседневную жизнь вернулись многие реалии традиционной культуры, легко занимавшие привычные места в общественном сознании. В репертуаре музыкальных и хоровых коллективов появились русские народные песни и танцы, стали печататься статьи о выдающихся представителях русской культуры и науки. В общеобразовательные школы вернулась прежняя, как в гимназиях, практика, школьные формы и даже пятибалльная система оценок. Вопреки предыдущей «революционной» практике, отвергающей систематическое преподавание истории страны, при активной поддержке Жданова возвращалось и преподавание в школах истории и географии, предметов, расширяющих кругозор и определяющих мировидение. Уже с сентября 1934 года в Московском и Ленинградском университетах открылись исторические факультеты, началась подготовка преподавателей истории.

Символическим знаком было опубликованное 30 декабря 1935 года постановление ЦИК и СНК СССР «О приеме в высшие учебные заведения и техникумы»: отменялись все ограничения на прием, связанные с социальным происхождением абитуриентов. Десятки тысяч молодых людей освобождались от своих «родовых пятен контрреволюции» и получали все гражданские права.

Но особенно заметно было отношение власти к православной религии и Церкви. Была закрыта газета «Безбожник», сильно ослабела антирелигиозная пропаганда. Накануне Пасхи 1935 года разрешили торговать (сперва на рынках, а затем и в государственных магазинах) продовольственными красителями, формочками и т. п. для выпечки куличей. И, наконец, накануне 1936 года вернули рождественские елки (отныне «новогодние»), что вызвало целую волну горячего восторга у детей и изумление взрослой публики. Все помнили запрет 1927 года на продажу елок, тогда против них объявили комсомольский «поход». Но опубликованная 28 декабря в «Правде» статья Павла Постышева «Давайте организуем к Новому году хорошую елку!» казалась маленьким чудом: «Я уверен, что комсомольцы примут в этом деле самое активное участие и искоренят нелепое мнение, что детская елка является буржуазным предрассудком».

Можно сказать, Сталин и Жданов провели настоящую культурную контрреволюцию. Она продолжилась в 1936 году. В апреле на X съезде ВЛКСМ было сообщено, что при обсуждении проекта нового Устава Сталин убрал положение о решительной и беспощадной борьбе с религией и заменил его указанием терпеливо разъяснять «вред религиозных предрассудков».

Среди высших должностных лиц A. A. Жданов занял особое место. Именно он был назначен после гибели С. М. Кирова руководить Ленинградом, был членом Конституционной комиссии (по вопросам народного образования), а в

1938 году стал председателем президиума Верховного Совета РСФСР. Он показал себя образованным и идейным коммунистом, на голову возвышающимся над массой партийных аппаратчиков.

Но как ни странно, чем очевиднее становилось его культурное и интеллектуальное превосходство и чем ближе он становился Сталину, тем реальнее становились обстоятельства, породившие «Ленинградское дело».

Спустя много лет выдающийся «русский националист и антикоммунист» Александр Солженицын, немало потрудившийся для разрушения Советского государства, довольно точно заметил: «Однако уцелевших подросших крестьянских (и купеческих? а то и священских?) детей, испоганенных, пролгавшихся и продавшихся за красные книжечки, — иногда, как тоска об утерянном рае, посещало все-таки неуничтоженное национальное чувство». (Солженицын А. Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни. М., 1996. С 236.)

Называя «утерянным раем» расколотую в культурном плане, полуфеодальную Российскую империю, чей государственный долг был самым большим в мире, а скрытая безработица превышала 20 млн. человек, писатель стремился принизить достижения СССР, но в отношении «детей» все же был прав.