Аэк ловко выхватил меч из кожаных ножен, резко взмахнул им, и копье Чпока в одно мгновение оказалось перерубленным пополам.

— Ого! — сказал Чпок.

— Ага! — ответил Аэк.

Он вдел меч в ножны и с чувством подавляющего превосходства взглянул на Чпока.

Тот никак не мог справиться со своими глазами. Они стали размером с копыта сатира и совершенно не собирались уменьшаться.

— Что это? — спросил дядюшка Чпок.

— Меч, — ответил Аэк.

— Где ты его взял?

— Сделал сам.

— Да ну?!

— Копыта гну!

— Сделай и мне такой же.

— Сейчас. Ты мне кто? Родственник, что ли? Вспомни, как в детстве мне уши надрал за то, что я кусок вяленого мяса стащил из общей кладовой.

— Я тебе дам что-нибудь взамен.

— Что ты мне дашь? Вшивую накидку? — Аэк сплюнул себе под ноги. — Иди вон кремень долби.

Он с гордым видом зашагал в сторону родной хижины.

Дома никто Аэку не обрадовался. Его уже давно считали погибшим. Воскрешение мертвых родственников никогда не бывает желанным. Поэтому Аэк сильно не задержался. У него возникло чувство какого-то непонятного долга, который он должен был отдать. И когда он покидал хижину, так и не ставшую ему родной, на душе вдруг стало необычайно легко, как будто он наконец освободился от тяжкого и непонятного груза.

Мешок его существенно облегчился. Он вспомнил щенячье чувство восторга, с которым встретили его подарки родственники, и испытал за себя гордость. Братьям досталось по ножу. Отец стал обладателем не только ножа, но и тяжелого превосходного топора. А мать получила от Аэка сплетенную из небольших колец цепь с кусочками бирюзы.

На выходе из хижины отец спросил:

— Ты уходишь надолго?

— Навсегда, — ответил Аэк.

— Ну, гладкой тебе дороги, — сказал отец с облегчением.

Аэк не оглядываясь направился к хижине Пука.

Тот сидел на большом валуне перед своим жилищем, всем видом выражая безразличие. Но Аэк понял, что о его появлении давно известно. Дядюшка Чпок наверняка растрепал об этом всему племени. И о мече рассказать не забыл. Поэтому Аэк, подойдя ближе, без церемоний опустил сильно похудевший мешок на землю и поискал глазами место, на которое можно было бы сесть. Тщетно. Кроме валуна, ничего перед хижиной Пука обнаружить не удалось. Торчать перед сидящим вождем не хотелось, но выбора не было. Если б Аэк уселся на землю, то пришлось бы смотреть в лицо Пука снизу вверх. Это не понравилось Аэку, и он все-таки остался стоять.

Пук спросил:

— Вернулся?

— Нет, — ответил Аэк. — Я проходил мимо и зашел попрощаться.

— И куда ты держишь путь?

Аэк хотел ответить правдиво, но что-то его кольнуло, и поэтому язык соврал сам:

— Я иду в Северные горы. Возле вершины, которая называется Олимпом, есть много руды, из которой можно делать медные предметы.

Он показал рукой на меч, висевший на поясе.

Пук издал неопределенный кашляющий звук и ничего не сказал, но глаза его лихорадочно заблестели. Аэк вытащил из-за пояса нож и, бросив его к ногам Пука, сообщил:

— Из меди получается хорошее оружие и много других полезных вещей.

С Пука тут же слетела спесь. Он спрыгнул с валуна, поднял нож и завертел его в руках.

— Смотри не порежься, нож острый, — предупредил его Аэк.

Пук с восхищением в голосе ответил:

— Да, конечно. Что ты хочешь за него?

— Твою третью жену, — спокойно сказал Аэк.

Нож замер в руках Пука. Он с удивлением посмотрел на Аэка и переспросил:

— Ию?

— Да, — твердо ответил Аэк.

Глаза Пука радостно сверкнули. Он бросил нож обратно Аэку, опять влез на валун и, приняв важный вид, сообщил:

— Этого мало. Ия брюхата. Получается, что ты хочешь за один предмет получить двоих.

Лицо Аэка напряглось, но он быстро справился с собой. Нагнувшись, он порылся в мешке и достал еще одно медное изделие.

— Это наконечник для копья, — сказал Аэк. — Даю в придачу.

Пук понял, насколько важным является для Аэка торг. Он сделал скучающее лицо и, покачав головой, произнес:

— Нет. Ия — красивая женщина. И потомство у нее будет хорошим. Потому что от меня. Я не хочу так дешево ее уступать.

Аэку захотелось выхватить меч и одним движением снести с плеч ненавистную голову вождя, но он опять взял себя в руки и равнодушно спросил:

— Что ты хочешь?

— Меч, — коротко ответил Пук.

Сердце в груди Аэка тревожно забилось. Но он сделал вид, что задумался. Пук нетерпеливо заерзал ногами. Наконец Аэк согласился:

— Хорошо.

Он расстегнул пояс, снял с него ножны с мечом и протянул их Пуку. Тот спрыгнул с камня, жадно схватил покупку и, повернув голову в сторону хижины, радостно заорал:

— Ия! Ия!

Полог откинулся, и на пороге появилась молодая женщина. Она действительно была красивой, и даже выпиравший вперед живот нисколько не портил ее красоты. Аэк не взглянул на нее. Он недобро смотрел на Пука, который с наслаждением размахивал в воздухе выхваченным мечом. Наигравшись, Пук вложил оружие в ножны и сказал Ие:

— Отныне ты принадлежишь Аэку. Я тебя обменял.

Женщина молча подошла к Аэку и встала рядом с ним.

— Кстати, — задрал вверх брови Пук, — если ты, Аэк, отдашь мне свой нож и наконечник, то можешь забрать еще какую-нибудь из моих жен. Ну как?

Аэк почувствовал дыхание женщины и вдруг понял, что у него отлегло от сердца и мир наполнился веселыми красками. Поэтому он рассмеялся и ответил:

— Нет. Мне хватит одной.

Пук огорченно вздохнул.

— Зря, — сказал он. — Но если ты дашь мне хотя бы наконечник, то я взамен подарю вам большую медвежью шкуру. Ведь скоро зима. Ие будет холодно в горах.

Он хитро взглянул на Аэка. Тот опять рассмеялся и согласился:

— Уговорил.

Через несколько минут Аэк, положив свернутую шкуру на плечо, уже подходил к воротам. Следом за ним покорно шла Ия.

Дядюшка Чпок находился на месте. Губы его были обиженно надуты. Открыв ворота, он сказал Аэку:

— А ведь именно я учил тебя пользоваться пращой. И где благодарность?

Аэк весело посмотрел на Чпока, положил на землю мешок, порылся в нем и достал нож. Он протянул его со словами:

— На, возьми.

Чпок схватил подарок, благоговейно прижал его к груди и заявил: