сердце, было очень тепло и как будто чувство спуска с высоты свободным падением. И он поймал себя на том, что широко улыбается, а собрать губы обратно, чтобы задавить улыбку, у него никак не получается. Спустя некоторое время он заметил в левой руке полувлажные кусочки сахара. Рука были раскрашены в красный цвет. Сахар он выкинул, руку вымыл, а из коробки, сам не соображая зачем, он взял один кусок сахара и положил в приоткрытый в улыбке рот. Он до этого дня не осознавал сладости и ценности этих маленьких знаков любви, которыми его угощали на обручении соседей и друзей. Он всегда их выбрасывал, так как ни вкуса не понимал, ни оформления. Да и с момента своего первого знакомства с этой коробкой у него были четкие выученные уроки – найти виновного, чаще себя самого, и ликвидировать из жизни. По кусочкам. И вот впервые, попробовав их именно в том состоянии, когда душа предрасполагает, именно с теми чувствами, которыми необходимо владеть в сердце, от присутствия этих кусочков на вкусовых рецепторах языка он осознал, какое же это блаженство! Переплетение кислоты вишни с невыраженным сладким вкусом коричневого сахара. Казалось бы, противопоставление двух противоположностей, совмещенных в единое слияние. Схождение двух краев света именно в той точке, где идеальнее всего раствориться друг в друге.

Глава 7

Илан с утра встал раньше всей семьи, если можно было бы сказать, что он вообще спал. Приняв душ, сам погладил себе любимую рубашку и натянул чистые джинсы. Не забыл даже надушиться туалетной водой, которой подарила ему Ирит в день рождения, когда ему исполнилось 18 лет. На кухне помог маме накрыть на стол для семейного воскресного завтрака, после которого отправился с отцом в магазин. Он исправно проработал с отцом бок о бок до обеда. Был излишне, но абсолютно искренне вежлив со всеми клиентами ввиду своего отличного настроения. Отец глядел на сына и не понимал его преображение. Возможно, он догадывался о состоянии сына, но, как нам всем свойственна масса вариантов самозащиты от болезненных мыслей и неудобных идей, отец решил для себя выбрать самый лучший из вариантов самообмана – сын, наконец, созрел, чтобы стать отцу настоящим напарником и компаньоном. От этих мыслей у Исмаила тоже было прекрасное настроение.

После обеда Илан отпросился у отца погулять с Довом по ярмарке. Отец похлопал его по плечу перед уходом и улыбнулся, пожелав хорошо провести время с другом. Было мгновение, когда совесть попыталась зацвести в душе молодого человека за ложь, высказанную отцу, но новые чувства в сердце даже не позволили ростку показаться из недр почвы, задавив его за долю секунды. Илан шел к своему солнцу! Его никто не мог остановить, а сияние лучей его солнца в отражении его души ни одно облако не смогло бы заслонить. Полностью закрыть эти лучи света было подвластно только бледнолицему месяцу в дни полного затмения.

На ярмарке было много народу, несмотря на послеобеденную ощутимую раннюю жару. Белые палатки, словно грибы после дождя, выросшие гроздьями, стояли рядами бок о бок. На столах и полках каждого из этих мини-мирков жизни можно было найти что угодно: мебель, предметы интерьера, фабричные изделия, плетения ручной работы местных мастеров, изделия из ракушек, сушеную декоративную рыбу, кожгалантерею, украшения, бижутерию, платки и шали, шарфы и обувь, предметы для сервировки стола, одежду – словом, все, что было нужно, чтобы вязкое течение времени в городке было красочным и живым.

Илан с детства сотни раз ходил по этой ярмарке, но сегодня он видел как будто ее впервые. Он замечал красоту шалей, узоры массивной цветной бижутерии, запахи выпечки, улыбки и жизнь в движении. В один момент он боковым зрением заметил некое пятно матового светло-бирюзового цвета, на которое влечением какой-то внутренней силы он повернулся и увидел ее. Хилай была в длинном бирюзовом платье, которое идеально сочеталось с цветом ее кожи и волос. Ее тонкий силуэт огибали четкие, плавные линии. Но выразительнее всего была ее улыбка, которая казалась нестираемой с ее лица, и смеющиеся задорные глаза с густыми длинными ресницами. Лицо девушки было отшлифовано руками природы до безупречной красоты без изъянов. Кожа была гладкой и бархатистой. Хилай надела свое самое любимое платье, которое обычно берегла для приема гостей дома. Но сегодня она хотела быть особенно красивой, ведь она шла к самому Месяцу на встречу!

Илан подошел к ней и просто произнес:

– Привет!

– Хилай! Меня зовут Хилай. Привет,– улыбнулась она.

– И… – хотел начать фразу Илан, но она резко его остановила жестом руки, выставив правую ладонь напротив его сердца.

– Нет! Не говорите, как вас зовут. Я знаю ваше имя.

– Да? Ладно, и как меня зовут?

– Саанди! – засмеялась Хилай, – я так вас для себя назвала, если вы не против.

Илан сначала чуть сконфузился, но потом тоже не смог сдержать смех и согласился, что, действительно, Саанди – это не самый худший вариант. Затем добавил:

– Я, честно говоря, ожидал, что вы меня будете величать Сахарной Головомойкой. Ко мне можно обращаться на ты, если не возражаете.

Хилай согласилась, кивнув, и, ничего не сказав, пошла дальше. Илан был растерян и бессознательно последовал за ней по пятам, она развернулась и спросила, что бы он хотел купить сегодня на ярмарке. При этом она продолжала идти, в основном спиной вперед. Илан удивлялся ее ловкости проникать в самые немыслимые узкие щели в толпе людей, как будто она была языком пламени, которое просачивается в любую щель с пластичностью и грациозностью змеи. При этом ему надо было быстро соображать, что бы он купил? Ему ничего не приходило в голову, но перед собой поставил цель обязательно ответить на вопрос, поэтому ему первое, что попалось на глаза, была серая шаль с красными яркими цветами, какую носили совсем пожилые женщины в городке. Она резко остановилась, Илан чуть не столкнулся с ней от неожиданности.

– Для чего? Точнее, зачем тебе шаль? – спросила с совершенно искренним удивлением, наклонив голову чуть вбок, Хилай и начала быстро осматриваться, как будто именно тут продавали эту шаль, которую надо купить Илану.

Илан понял, что надо выходить из ситуации, бабушки у него нет, сам он носить шаль не будет, Ирит рановато, оставался только один вариант.

– Я хотел маме подарок сделать, – сказал он, понимая, как глупо в этот момент может выглядеть.

– Маме? Ясно, – добавила она, подумав, что, возможно, надо ему подсказать, что эту шаль носят не мамы, а прапрабабушки, но решила