Оно означало «определенно» (как и наречие «наверняка», имеющее тот же корень). Это утверждение содержит иронию: если цирюльник не помнит, пьяный ли он возвратился вчера, скорее всего, он был пьян.

12. Наконец достал он свое исподнее платье и сапоги, натащил на себя всю эту дрянь и, сопровождаемый нелегкими увещаниями Прасковьи Осиповны, завернул нос в тряпку и вышел на улицу.

В XIX веке «исподним платьем» называлось нижнее белье. Получается, что во время завтрака цирюльник сидел за столом во фраке, но без нижнего белья.

13. Он хотел его куда-нибудь подсунуть: или в тумбу под воротами, или так как-нибудь нечаянно выронить. Выражение «подсунуть в тумбу под воротами» звучит абсурдно, поскольку использование предлога «в» подразумевает, что предмет полый внутри или имеет в себе отверстия. В Петербурге XIX века «тумбой» назывался гранитный или чугунный столб диаметром 30–40 сантиметров и высотой 140–150 сантиметров или меньше. Некоторые из них использовались для привязывания лошадей; другие для того, чтобы отграничить проезжую часть от тротуара.

«Нечаянно выронить» – стандартное выражение, хотя и несколько тавтологичное: глагол «выронить» уже подразумевает, что действие произошло непреднамеренно. Гоголь обыгрывает это выражение, добавляя глагол «хотел», что создает во фразе «хотел нечаянно выронить» конфликт между преднамеренностью и непреднамеренностью действия. Алогизм усиливается использованием наречия «как-нибудь» вместо «как будто».

Союз «или… или» указывает на выбор между двумя действиями: например, «или подсунуть в тумбу под воротами, или где-нибудь нечаянно выронить». Фраза «он хотел его куда-нибудь подсунуть: или в тумбу под воротами, или так как-нибудь нечаянно выронить» содержит логический сдвиг.

13. …Иван Яковлевич должен был поднять нос. Это предложение отсылает к идиоме «поднимать (задирать) нос», означающей «важничать, зазнаваться». К робкому цирюльнику Ивану Яковлевичу она едва ли применима и скорее отражает характер главного героя повести, майора Ковалева.

14. Он решился идти к Исакиевскому мосту: не удастся ли как-нибудь швырнуть его в Неву? Решение цирюльника выбросить нос с Исаакиевского моста выглядит странно и лишено логической мотивации. Ныне не существующий наплавной мост, названный по расположенному поблизости Исаакиевскому собору, пересекал Неву в 1830-е годы. Цирюльник живет на Вознесенском проспекте – по-видимому, рядом с Садовой улицей, где, как мы узнаем позже, квартирует его клиент, майор Ковалев. На пути к Исаакиевскому мосту цирюльник сначала должен пересечь два моста – через Екатерининский канал (ныне канал Грибоедова) и через Мойку. По соседству располагаются еще два моста – через Фонтанку и Обводный канал. Цирюльнику было бы гораздо легче выбросить нос с какого-нибудь из этих мостов, чем совершать долгий путь к Неве.

Можно предположить, что цирюльник останавливает выбор на Исаакиевском мосте, поскольку Нева имеет более быстрое течение и большую глубину, чем небольшие реки и каналы по соседству; однако в повести об этом не говорится. Решение Ивана Яковлевича кажется абсурдным еще по одной причине: на Исаакиевском мосту его с большей вероятностью могут застигнуть. Этот мост, соединявший две центральные части города – Адмиралтейство и Васильевский остров, был людным местом: днем и ночью по нему двигались кареты и пешеходы. Кроме того, в 1830-1840-е годы Английская набережная, находящаяся между Исаакиевским мостом и Адмиралтейством, в весеннее время служила петербургской аристократии местом для прогулок.

15. И хотя каждый день брил чужие подбородки, но его собственный был у него вечно небрит. Это предложение вызывает ассоциацию с русской поговоркой «сапожник без сапог». Упоминание об отсутствии чего-то само собой разумеющегося соотносится с главным событием повести – исчезновением носа с лица его обладателя.

15. Фраку Ивана Яковлевича (Иван Яковлевич никогда не ходил в сюртуке) был пегий; то есть он был черный, но весь в коричнево-желтых и серых яблоках; воротник лоснился, а вместо трех пуговиц висели одни только ниточки. Определение «в яблоках» (обычно применяемое для обозначения лошадиной масти) указывает, что фрак был поношенный и чрезвычайно грязный.

В Российской империи существовал строгий регламент в одежде для каждого социального слоя, от придворных до крестьян. Беглого взгляда на одежду было достаточно, чтобы определить статус человека.

Фраки вошли в моду в 1820-е годы, через несколько лет после возвращения русской гвардии из Парижа; первоначально их носили франты. Фрак был коротким спереди, имел длинные фалды сзади; его отложной воротник украшался бархатом. Два ряда пуговиц из серебра, фарфора или драгоценных камней, узкие рукава и накладные плечи производили впечатление изысканности и парадности. Поначалу фраки воспринимались как слишком экстравагантный предмет гардероба. Так, в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (1825) Чацкий в конце третьего действия высмеивает преклонение русского дворянства перед заграничной модой: «Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем, / Рассудку вопреки, наперекор стихиям» [Грибоедов 1987: 105].

К 1830-м годам на смену фракам постепенно пришли сюртуки, менее экстравагантные и более практичные. Даже в лучших парикмахерских на Невском проспекте и других главных улицах парикмахеры работали в сюртуках или жилетах [Быт пушкинского Петербурга 2005: 165]. Таким образом, указание рассказчика на то, что цирюльник предпочитает носить фрак, а не сюртук, звучит иронично. Подобное франтовство придает пьянице Ивану Яковлевичу смешной и одновременно жалкий облик: небритый, грязный, в засаленном фраке с оторванными пуговицами, он выглядит чрезвычайно нелепо.

15. …понюхавши табаку, мылил ему за это и на щеке, и под носом, и за ухом, и под бородою. Фраза «понюхавши табаку» ассоциируется с разговорным выражением «пропасть ни за понюх табаку», означающим «пропасть напрасно, ни за что». Это выражение отзывается в следующей главе, когда майор Ковалев сетует об исчезновении носа: «Но ведь пропал ни за что ни про что, пропал даром, ни за грош!» Согласно словарю В. И. Даля, в разговорном русском языке XIX века слово «борода» также использовалось в значении «подбородок». В повести, где одним из главных персонажей выступает нос, употребление слова «борода» в значении «подбородок» привлекает к себе дополнительное внимание.

16. Он прежде всего осмотрелся; потом нагнулся на перила, будто бы посмотреть под мост: много ли рыбы бегает, и швырнул потихоньку тряпку с носом. Фраза «много ли рыбы бегает» служит одним из примеров нарушения семантической сочетаемости глаголов движения. Этот лексический эксперимент далее повторяется в выражении «река идет» (абзац 21). Впрочем, здесь есть своя «логика»: если нос может ходить по городу, то и рыба может бегать в воде.

16. …отправился в заведение с надписью «Кушанье и чай» спросить стакан пуншу. Ирония этой фразы состоит в том, что пунш был излюбленным напитком на дружеских пирушках молодых дворян. См., например, упоминание его во вступлении к «Медному всаднику» А. С. Пушкина. В XIX веке существовал глагол «пуншевать», означавший «пить пунш в веселой компании». Рецепт