Бесшумным шагом Оливер прошел по великолепному шелковому ковру в красных, зеленых и золотых тонах, который напоминал ему старинные церковные витражи. Кроваво-красный шелк покрывал стены, а дамастовые шторы того же цвета были сдвинуты, открывая окна, идущие вдоль алькова, где сидела Лили.

Когда он был уже настолько близко, что мог видеть ее руки, порхающие по клавишам, он остановился и замер. Эта способность подолгу сохранять неподвижность досталась ему от природы, и однажды она спасла ему жизнь в море, когда его загнал в угол один мерзавец. В темноте этот человек прошел с поднятым ножом мимо неподвижной фигуры Оливера. Он предпочитал не вспоминать о том, что случилось потом.

Мисс Лили Эдлер не была мерзавцем, жаждущим крови, но в ее руках было нечто, представляющее для Оливера не меньшую ценность, чем его жизнь. Хотя она об этом не знает, а возможно, никогда и не узнает, но в ней был его единственный шанс спасти честь семьи.

Она с головой ушла в музыку.

Интересно, танцевала ли мисс Эдлер когда-нибудь, подумал он. Ведомы ли ей мужские прикосновения в минуты нежности или прелюдии к страсти? Ее отец оспаривал, что она невзрачна. Оливер смотрел на ее дерзкое лицо и понимал, что старик был прав. Если красота может исходить изнутри, то Лили Эдлер не была невзрачной.

Красота изнутри?

Эта чертова необходимость выжидать и прощупывать ситуацию, когда его одолевает желание немедленно ринуться в бой, сводит его с ума!

Вальс оборвался на лету на высокой ноте. Уронив голову, девушка опустила руки на колени да так и осталась сидеть.

Оливер заметил, что она почувствовала его присутствие. Боясь испугать ее, он попытался отступить.

Слишком поздно.

Она вскочила и повернулась, расширив глаза и прижав руку к сердцу.

– Ох, – выдохнула она, осев на клавиши и снова подскочив от резкого диссонанса звуков. – Я и не слышала, как вы вошли, мистер Ворс. Вы меня напугали.

– Простите меня.

В кабинете отца она привела его в состояние какого-то необычного оцепенения. Он взвесил свои чувства и решил, что они вызваны ее странной, едва уловимой аурой. Она стояла, маленькое, изящно сложенное существо, и казалась почти неземной. Она излучала больше энергии и воли, чем профессор Эдлер и невыносимая миссис Фрибл, вместе взятые.

Лили Эдлер зачаровывала его.

Она была настолько ни на кого не похожей, что ему хотелось понять ее, понять до конца.

– Насколько я понял, вы расстроены тем, что было сказано в кабинете вашего отца. И я подумал, что вы, быть может, нуждаетесь в друге? Или лучше сказать, во внимании кого-нибудь, кто восхищается вами и желает вам добра?

Она выглядела сейчас совсем маленькой и беззащитной. С растрепанными волосами и в жалком платье, она казалась такой покинутой, что Оливеру захотелось заключить ее в объятия и предложить ей свою защиту.

Безумие!

Она действительно была словно из другого мира. Она каким-то образом околдовала его!

– Спасибо, мистер Ворс, но не стоит себя этим беспокоить.

Другими словами, не позволяй себе забывать свое положение. Он отвесил короткий поклон.

– Как скажете. Но тем не менее я беспокоюсь. Все мы только странники в этом мире, и если мы не будем заботиться друг о друге, то кто же позаботится о нас, мисс Эдлер? Дайте ответ.

Она слегка нахмурилась и опустила ресницы.

– Никто, сэр. Никто. Я считаю, что вы очень добрый человек.

Лицемерный человек.

Его спина напряглась.

– А я считаю, что вы не только добрая. У вас есть принципы. – Сам того не желая, он приблизился к ней и потянулся к ее руке. – А этот лорд Витмор… Вы не любите его?

Лили Эдлер опустила свои руки в его и позволила ему вывести себя из-за клавикордов.

– Я ненавижу его, – проговорила она дрожащими губами. – Все эти годы, с тех пор как папа купил дом у его отца, я ненавижу лорда Витмора. Он пользуется тем, что отец чувствует за собой вину. Но это не значит, что у него есть на это какие-нибудь основания.

Не желая подгонять ее, Оливер хранил молчание.

– Это не папина вина, что старый граф умер накануне того, как должен был покинуть этот дом, но я знаю, что он все еще переживает об этом несчастном случае. Мама тоже переживала. Она настояла на том, чтобы Витлэс оставался здесь столько, сколько пожелает. – Она вздохнула и сжала губы. – Мой папа боготворил маму. Я думаю, он и до сих пор ее боготворит. В память о ней он продолжает терпеть этого человека.

– Может быть, профессор полюбил его, – предположил Оливер.

– Нет, не полюбил. Он просто слишком великодушен, чтобы попросить его держаться подальше от Блэкмор-Холла, я это точно знаю.

Оливер еще раз рассчитал свое наступление. Здесь следовало быть очень осторожным.

– Но профессор настаивает, чтобы вы рассмотрели предложение графа выйти за него замуж.

– Я не могу этого понять! – Она судорожно вцепилась в него. – Папа позволял ему появляться здесь почти против своей воли. Старый граф, отец настоящего, умер в этом доме за ночь до того, как ему нужно было выехать. Этот джентльмен продал поместье моему отцу и собирался переехать в Фэл-Мэнор, который также принадлежит их семье.

Оливер слушал с огромным вниманием.

– Почему же это является основанием для частых визитов лорда Витмора?

– Потому что, как он говорит, это облегчает его горе. В тишине и в одиночестве он сидит в комнате, где умер его отец. Мой папа говорит мне, что это свидетельствует о том, что лорд Витмор еще не оправился от своей утраты. Поэтому он приходит сюда. Но я ненавижу его.

Возможно, она никогда не знала страсти с мужчиной, но тем не менее она была страстной. Оливер заглянул в ее ясные глаза и ощутил ее природную пылкость. Он взглянул на ее губы и увидел, как они нежны. Он перевел взгляд на мягкие округлости ее грудей и почувствовал желание поцеловать их. Не в силах удержаться, он представил, как она будет извиваться в его объятиях. О эти ниспадающие черные волосы, и белая кожа, и горячность!

– У него мягкие руки, – внезапно сказала она.

Оливер посмотрел ей в глаза:

– Простите, что?

– У противного Реджи мягкие руки. Мягкие, теплые и влажные. Отвратительные.

– Он дотрагивался до вас? – Его тело неожиданно напряглось.

Мисс Эдлер склонила голову.

– Об этом так неловко говорить.

– Тогда даже не вспоминайте об этом. – Этот человек посмел дотронуться до нее своими руками! На Оливера нахлынул гнев.

– Он пришел в мою комнату, – сказала она. – Он притворился, что заблудился и не ожидал, что окажется там. Потом он… он…