она всегда находила способ найти дозу. Выпросить, одолжить, украсть, все, что угодно, лишь бы получить желаемое. Она была готова торговать собой. Из-за этого было много проблем.

- Это самое отвратительное, что я слышала за последнее время.

- Джимми был обидчиком другого рода. Он любил любые формы физического насилия. Пощечины. Шлепки. Удары ногами. Я был его мальчиком для битья. Не сказать, что он был добр к Лоури, потому что это было не так, но я не помню, чтобы он причинял ей физическую боль. И я благодарен за это. Я бы добровольно принял все удары за нее, лишь бы ей не пришлось терпеть это.

Брат-защитник. Так напоминает мне Томми.

- Как вам удалось вырваться из этого?

- Кристи пыталась продать мою сестру в обмен на дурь, - нет, нет, нет. - Лоури было всего десять, но она понимала, что хотела сделать Кристи. Очень скоро нас забрали у них.

- Слава Богу.

- Я знаю, есть вещи, о которых я забыл, наверное, они просто стерлись из памяти, но я всегда буду помнить одно: последний раз, когда я видел Джимми Маккол.

- В день, когда вас с Лоуренс забрали?

- Нет. Последний день, когда он был не под кайфом. С этого момента история принимает неожиданный поворот. И ты можешь подумать, что слишком высокого мнения обо мне.

Я улыбаюсь, ведь он использует мои слова.

- Думаю, твое понимание моей ситуации с Мартином становится понятным.

- Да. Момент, где все становится на свои места.

Он хочет поделиться со мной секретом. Он доверяет мне.

Оливер морщится, когда его рука сжимается в кулак, а затем он его расслабляет. Он глубоко дышит и медленно выдыхает, повторяя движение два, а то и три раза.

- Мне было семнадцать, приближался восемнадцатый день рождения, у меня произошел внезапный скачок роста. Тем летом у меня появились три навязчивые мысли, - страдальческое выражение лица Оливера превращается в оскал. - Сиськи. Задницы. Киски. У меня была цель. Я втянулся и постоянно искал, с кем бы переспать.

- Быстрый вопрос. Сейчас твои предпочтения изменились?

Черт. Поверить не могу, что спросила его об этом.

Оливер усмехается.

- Нет. Но к ним добавились новые цели.

- Я так и думала.

- Мы с друзьями связались со старшеклассницами, поэтому мы активно этим пользовались. У нас появилась навязчивая идея, что бар - это лучшее место для знакомства с девушками, готовых раздвинуть для нас свои ноги.

- Ну, предполагаю, наполовину вы были правы.

- Нет. Наш план потерпел крах. Ни одной симпатичной девушки, одни женщины в возрасте.

- Что ж вы это заслужили, ведь вы не должны были находиться в баре в семнадцать лет.

Мое остроумие заслуживает более громкий смешок, на этот раз.

- Сегодня я бы с тобой согласился. Но не тогда.

- Несмотря на твою одержимость сиськами, задницами и кисками на данном этапе твоей жизни, пожалуйста скажи, что ты не переспал со старой каргой.

- Черт, нет.

- Хорошо, теперь я могу расслабиться. Продолжай.

- У нас были поддельные документы. Могу сказать, что в этом заведении всем было глубоко наплевать на твой возраст, но мы решили, что если с сексом не повезет, то хотя бы напьемся. Это был наш первый раз, когда мы набрались до чертиков.

Оливер снова наполняет стакан и передает мне.

- Абрикосовый эль.

Он снова садиться на стул и продолжает с того места, где остановился.

- Хорошие были времена. И в тот момент вошел Джимми – мать его – Маккол. Я не видел его одиннадцать лет.

- Но ты узнал его.

Потому что ты не сможешь забыть о тех людях, которые принесли боль в твою жизнь. Рана гноится. Растет, как раковая опухоль.

- Я сразу же узнал его. И все дерьмо, которое было, всплыло в моей памяти. Как будто я сидел в кино и наблюдал за всем этим на большом экране.

Его рана снова начала кровоточить.

- Все вырвалось наружу.

Оливер Торн – прекрасный мужчина. Но сейчас на его лице угрюмое выражение, глаза полные гнева. Это доказывает, что боль, которую он испытал двенадцать лет назад, никуда не ушла. Я слышу это в его голосе.

- Мои приятели были пьяны. Они вырубились, пока я сидел в своем грузовике, и ждал пока выйдет Джимми.

Что он переживал в тот момент?

- Этот ублюдок не узнал меня. Мне пришлось сказать своему биологическому отцу, кто я есть, чтобы надрать ему зад. Он засмеялся и сказал, что я могу попытаться. Это взбесило меня еще больше. Мне нравилось бороться с ним. Мне понравилось бить его, когда он упал. Мне нравилось видеть его кровь на своих костяшках. Я потерял контроль. Я был сам не свой. Даже, когда я сел в машину и уехал, будто ничего не произошло. Будто я не оставил его лежать на земле, истекающего кровью и без сознания.

Глаза Оливера встречаются с моими, и я легко узнаю темноту, скрывающуюся за его бледно-голубыми глазами. Я видела это раньше…когда смотрела в зеркало.

- Я сделал это, Аделин. И мне понравилась каждая секунда происходящего. Я не жалею ни об одном ударе. До сих пор.

Оливер наклоняется ближе и шепчет:

- Я бы и сейчас с удовольствием причинил ему боль. И это заставляет меня думать, что я больше похож на Джимми, чем могу себе в этом сознаться.

Как мог этот умный, смелый, сексуальный мужчина подумать, что он похож на своего злобного отца? Я видела, как он заботится о своей бывшей девушке. Его заботы обо мне, чтобы помочь отвлечься от проблем. Как доблестно он пытается спасти меня от боли. Конечно, он был подвергнут жестокому обращению, но как он может так думать?

- Ты был обижен. Это не делает тебя похожим на него. Ты не такой, как он.

- Я никому не рассказывал о том, что я с ним сделал.

У меня перехватывает дыхание, я чувствую, как внутри будто порхают бабочки.

- Почему я?

- Ты доверила мне свои тайны. Я захотел сделать тоже самое, чтобы ты знала, что мы не такие уж и разные.

Его рука скользит к моей и касается моих пальцев. Я