Вошла горничная Маша. Вид у девушки был бледноватый, глаза на мокром месте. Маша бросила быстрый взгляд на Глебушку, и повариха немедленно убрала руку с его плеча. Глебушка блаженствовал после трапезы, ковыряясь в зубах какой-то нестандартной зубочисткой, тоже, наверное, «люксового качества». Похоже, он тут, что называется, первый парень на деревне. Вон какие страсти кипят вокруг этого тощего парня…

Маша устало опустилась на стул. Надежда придвинула ей тарелку и материнским тоном спросила:

— Что так долго, Машенька? Остыло все!

— Да никак не хотели отпускать, — вздохнула Маша. — Бульдоги проклятые под столом притаились, пока всех повытаскивала… Особенно Жозефинка разбаловалась — прячется под стул, и все. Тяжелая, что твой бегемот! Видать, ей скоро родить…

Тут горничная взглянула на меня и хлопнула себя по лбу:

— Ой, забыла! Евгения Максимовна, вас Катерина Ивановна просит! Пройдите в столовую, там кофе попьете. Надя, подавай!

Василий выпрямился на стуле и прожег меня недовольным взглядом. Я не стала гадать, что бы это могло значить.

Надежда захлопотала над кофейником, а я поблагодарила повариху и прошла в столовую.

Семья Гольцовых сидела вокруг огромного круглого стола, за которым могли разместиться все рыцари короля Артура, не то что семья из четырех человек. Стол был накрыт белоснежной крахмальной скатертью. Это в будний-то день! Вероятно, это тоже была одна из традиций, введенных покойным дипломатом.

Катерина сидела во главе стола. Близнецы ерзали на стульях и кидались хлебными катышками, когда мать отворачивалась. Сегодня я впервые увидела главу семейства — как там его? Макар Светозарович!

Макар оказался молодым мужчиной атлетического телосложения, с пшеничными волосами, правильными чертами лица и небольшой бородкой. Выглядел он как гибрид гусара наутро после попойки и актера, имеющего амплуа героя-любовника. Несмотря на то что время приближалось к половине четвертого дня, одет он был в бордовый халат с какими-то кистями. На мое появление Макар Светозарович никак не отреагировал, только смерил меня равнодушным взглядом жгуче-черных глаз. Черные глаза и брови в сочетании со светлыми волосами придавали ему несколько декоративно-демонический вид. Красивый мужик, и знает это. Кто он по профессии? Ах да, режиссер! Что ж, полагаю, в театре он чувствует себя султаном в гареме — наверняка отбою нет от актрис…

— Макар, познакомься, это Евгения. Женя, это мой супруг. Выпейте с нами кофе!

Я устроилась на стуле. Близнецы притихли.

Вошла Надя и принялась разливать кофе в керамические чашечки — в каждую входило не больше наперстка.

— Это папа привез из Африки, — грустно сказала Катерина. — Он любил всякие экзотические вещи. Из каждой страны привозил что-то необычное…

— А вы путешествовали вместе с отцом? — поинтересовалась я.

— Нет, что вы! Папа закончил дипломатическую карьеру еще до моего рождения. Мы никуда отсюда не выезжали. Первый раз я в Москву попала, когда окончила школу. Ездила поступать в Щукинское училище…

— Ваш отец хотел, чтобы вы стали актрисой? — удивилась я.

— Нет, как вы могли такое подумать! — Катерина слегка улыбнулась воспоминаниям. — Папа был очень умный человек. Он всегда знал, как людям надо поступать… Правда, Надя?

Повариха кивнула и тяжело вздохнула. Разлив кофе и поставив на стол вазочку с печеньем, она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь.

— Вот Надюша — умница, она папу послушалась, и теперь все у нее в жизни хорошо. А я…

Тут Катерина спохватилась, что мы в комнате не вдвоем. Близнецы сидели прямо, замерев, как суслики, и навострив ушки.

— Так, молодые люди! — строго сказала Катерина. — Вам пора собираться. Не забыли, что через пятнадцать минут вы должны отправиться по делам? Антон, тебе пора в бассейн! Не забудь плавки, как в прошлый раз. А ты, Анечка, собери ноты. Чтобы через пятнадцать минут были готовы!

Близнецов как ветром сдуло. Я заметила, что с матерью детишки стараются не спорить.

— Надо было послушать папу, — продолжила Катерина, как только за близнецами захлопнулась дверь. — Он мечтал, чтобы я поступила в МГИМО. А я вообразила, что мое призвание — сцена!

— Но вы же известная в городе актриса! — сказала я, вспомнив афиши с именем Гольцовой, которыми был оклеен Тарасов еще совсем недавно. «Макбет», кажется. Сама я не великий любитель театров, но тетушка Мила побывала на премьере и отзывалась о спектакле с одобрением.

— Вот именно, что в городе! — с горькой иронией отозвалась Катерина. — Папа любил повторять: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме»… Тогда я не понимала, что это значит. А теперь уже поздно.

На мужа госпожа Гольцова не обращала ни малейшего внимания. Макар задумчиво помешивал кофе.

Я почувствовала себя довольно неуютно. По складу характера я не очень-то гожусь на роль «жилетки», в которую можно выплакать все печали. Свои проблемы я предпочитаю решать самостоятельно, а если не получается — просто терплю. В сочувствии я совершенно не нуждаюсь, тем более что под его маской зачастую прячется обыкновенное злорадство… Да и дружить мне проще с мужчинами, чем с женщинами, — сильный пол не склонен взваливать свои заботы и горести на ваши плечи.

— Простите, Женя, я что-то загрустила, — спохватилась Катерина. — Ничего, совсем скоро мы окажемся в Швейцарии, а там наша жизнь пойдет совсем по-другому…

Допив восхитительный кофе, сваренный с какими-то восточными пряностями, я поднялась:

— Мне пора, дети, наверное, уже ждут.

— Да-да! Поезжайте, Женя. Ждем вас к семи часам.

Тут я почувствовала, как кто-то тронул меня за ногу. В изумлении я уставилась на Макара, но тот сидел довольно далеко и меланхолично смотрел в окно. Я наклонилась и приподняла скатерть. На меня уставилась дружелюбная морда, более всего напоминающая лягушечью. Да и статью это животное напоминало скорее жабу, чем собаку, — огромное пузо, вывернутые ноги, похожие на куриные окорочка… Под столом обнаружилась палевого окраса псина. Она улыбнулась и слегка лизнула мою руку.

— Кто там у нас? — наклонилась Катерина. — Жозефиночка! Вот ты где, девочка моя! Это папина любимица, — пояснила мне Гольцова. — Надеюсь, скоро она подарит нам маленького.

Близнецы топтались возле машины, нетерпеливо дергая дверцы. Я попросила их подождать и отправилась на поиски Степаныча. Водитель, переваливаясь не хуже Жозефины, спешил мне навстречу:

— Ох, заболтался на кухне! Иду. Иду уже!

— Постойте минутку, — попросила я шофера. — Мне надо вам кое-что сказать.

— Насчет чего это? — напрягся водитель.

— Насчет безопасности.

— А в чем дело-то?

— Да вы не волнуйтесь, — успокоила я шофера. — Просто небольшой инструктаж…