– Рэм, – застоналкапитан, живо представив старого техника в тюремной робе.

Стоящий за инженером Семен украдкой разглядывал, лежащий у него на ладони, одинокий зеленый пиропатрон, не иначе как чудом завалявшийся в кармане. Видимо надеялся разглядеть смертельное излучение.

– Я иду в грузовой отсек, – проинформировал Рэм. – Нужно идентифицировать опасный груз. Возможно, что-то еще гуляет по станции.

– Это тебе и Ижка скажет. Вывести на главный экран список посылок доставленных сегодня в два часа дня почтовым катером бортовой номер  ноль-два-четыре-пять-ноль-ноль, – приказал Мирх.

На мониторе тут же стали появляться сухие строки списка.

– Но промаркировать иоградить людей от опасного груза она не сможет.

– Отсеки Т-три, С-один и М-ноль-девять изолированы, – обиженно пояснила Ижка.

– Вот-вот, только двери закрывать и можешь, особенно, когда не надо,– скривился механик, и позвал, – Тииз переходи на запасную частоту, мне нужно, чтобы ты… – инженер развернулся, и походя выдернул из ладони парня петарду.

– Эй, – сокрушенно закричал Семен, но криком и ограничился.

– Тара, приказываю информировать меня о любых изменениях в повадках оленя и его собратьев по крейсеру.

– Принято, – сдавлено ответила диспетчер. – Конец связи.

– Значит, радиацию на Коробочку привез Аргус, – задумалась Эли, застегивая манжеты.

– Больше просто некому, – Мирх продолжал вглядываться в экран, на котором все еще висел разбитый почтовый катер.

– Не в руках же он ее притащил. Должен быть носитель, – Тень встала за спиной, он ощущал ее присутствие всем телом, и больше всего на свете хотел обернуться, чтобы посмотреть в зеленые глаза… – Мы все еще снимаем информацию на случай появления летучего голландца или конца света?

– Согласно должностной инструкции, – капитан все же повернулся, Эли отступила назад. Он едва не выругался вслух, когда ж она перестанет от него шарахаться?…

– Мы можем сверить заявленные перечень с фактическим… – смущенно начала Тень и словно не зная, куда деть руки, убрала их в карманы, но он уже понял, к чему она клонит.

Согласно публичной афере… тьфу ты оферте, с которой соглашался каждый пришвартовавшийся к станции даже не читая, информация о корабле автоматически сбрасывалась в хранилище или зал памяти, как называли его сотрудники галактического патруля. Фиксировалась дата, время, номер судна, вид, класс, тоннаж, экипаж, порт приписки, маршрут следования, груз и пассажиры если есть… В общем, все, что поможет восстановить картину, если покинув станцию корабль затеряется на просторах космоса прихватив изрядную долю виртов заказчика или образцово-показательно размажется о ближайший астероид.

Когда межгалактическая служба безопасности ввела это обязательство для всех без исключения станций, отелей,астероидных стоянок и пунктов связи, большая часть той самой галактики буквально встала на дыбы. Ну кто  хоть раз не брал левых пассажиров или не пристраивал в отсеке коробку другую контрабанды? Смешно, но больше и громче всех о нарушении прав человека, какого именно человека не указывалось, кричало товарищество, не раз и не два кичившееся законностью грузов и полной прозрачностью бухгалтерии. Буча поднялась нешуточная,  так бы и остаться этому начинанию всего лишь начинанием, если бы «понятливая» СБ не приняла закон, по которому снимать информацию разрешалось только в случае чрезвычайных происшествий, исчерпывающий список которых висел на одной из страниц сайта межгалактического патруля. Лично Мирх заглядывал туда всего один раз.

Остальные сведения незримо хранились на информационных пластинах не более полуцикла и стиралось никем невостребованное. Так большинство левых заказов так и остались левыми.

Конечно, оборудовать Коробочку черным залом памяти надлежало за собственный счет. Но Лоэну пришлось раскошелится. Станции без информационных хранилищ, теряли сразу несколько баллов коэффициента безопасности и исключались из всех транспортных и туристических каталогов.

– Мы должны узнать, как почтовый пилот провез радиацию на станцию. Как облучились наши посылки? Не астероид же он в трюме притащил?

–  Если бы астероид, Ижка бы сразу изолировала отсеки, – задумался капитан и вспомнил, – А вот в черный зал ИЖКе хода нет, там автономная система управления, мы можем получить доступ только в случае чрезвычайной ситуации.

– Вот наша чрезвычайная ситуация, – Эли указала рукой на Йелонский крейсер, который повернул разбитый катер к камере другой стороной, словно ребенок хвастающийся новой игрушкой.

– Хм, – задумался Мирх и нажал кнопку вызова, – Тииз, если Рэм пройдет сквозь карантин, ждите меня у грузового шлюза.

– Нас, – поправила Эли.

– Мы, – не стал спорить мужчина, – добудем данные по фактическому грузу Тритона и сверим со списком отгруженного на Коробочку. Так будет проще и быстрее, чем обыскивать весь склад с дозиметром, особенно в том случае если Аргус не брезговал контрабандой, а он не брезговал, и ты и я это знаем.

– Угу, – отозвался помощник, звякая чем-то железным.

– Док, – позвал капитан, – Эли сильно фонит? Она опасна для окружающих?

– Если они иметь с ней близкий телесный контакт, да, – проскрежетал Уших.

Девушка насмешливо фыркнула.

– Предотвратить можно?

– А что у вас намечается телесный контакт? – тут же спросил Тииз, продолжая бренчать железками.

– Да. С тобой, если не заткнешься и не перестанешь царапать шлюз своими… чем бы то ни было. Док? – повысил голос Мирх.

– Предотвратить – нет, – проскрежетал насекомоид, поднимая топорик – Вывести – да. Но для этого мне нужно войти в ваши ягодные мышцы…

Снимая штаны под тихий смех заместителя Мирх старался смотреть только на валяющегося на столе кота. Только на него. Так пристально, что почуявший неладное зверь вынырнул из видений про мохнатую колбасу и недоуменно заморгал.

– Я выплеснуть много-много антидота сегодня, – проговорил док, делая инъекцию, – Я удовлетворить всех.

Дверь в черный блок несколько секунд задумчиво переваривала введенный капитаном код и, наконец, милостиво отъехала в сторону. Мирх первым ступил в зал памяти и его инстинктивно передернуло. Какой больной на голову, или еще какие  ненужные части тела, дизайнер разрабатывал оформление черной комнаты, капитан не знал. А узнал бы,