Солдаты, запинаясь и перебивая друг друга, очевидно, поведали ему о ночном происшествии. Мол, прибыли ночью, так и так, забрали вот этих, а потом как началось, как завертелось…

Я однозначно воспринимала этих двух мужчин в качестве солдат, хотя, конечно, могла и ошибаться. Но их выправка и вооружение, как мне казалось, однозначно говорили в пользу именно такого вывода. У них, к моему удивлению, на поясе были ножны, а в них могли быть или просто длинные кинжалы или же короткие мечи. Я десятки раз видела рыцарские облачения, но музейных экскурсий, конечно, было недостаточно, чтобы стать экспертом в вооружении. На них, само собой, не было рыцарских лат, только плетеная кожаная броня, перехваченная ремнем на талии. Что-то вроде шорт, не доходивших до колен с соответствующей кожаной защитой важных для мужчины мест. На ногах сандалии с обмотанными вокруг ног ремешками, чем-то напоминали римскую обувь, какую я видела в фильмах. Они не выглядели эффектно, их облачение было простым и непомпезным, вероятно, они принадлежали к низшим званиям, годным разве что для того, чтобы сопроводить толпу неандертальских женщин до точки назначения.

И даже с таким простым заданием они не справились. Не сложно было понять по тому, как хмурился и ярился всадник, что задание было провалено. Простейшая деревянная повозка лежала на боку с отвалившимся колесом. Других верховых животных, кроме орла, видно не было. Укрыться в случае нападения крокодилов на голой дороге было негде, значит, животное или унеслось в паническом бегстве, или его сожрали, так или иначе, солдаты его не уберегли.

Они понуро выслушивали нотации всадника, а когда он выговорился, то по его же приказу вернулись к колесу и повозке. А всадник широкими шагами направился к нам. Плащ бился за его спиной.

Его взгляд поразил меня до глубины души, хотя мне казалось, что уже ничто не способно удивить меня в этом непредсказуемом мире.

Он изучал меня с примесью отвращения и собственным превосходством во взгляде, словно это было ниже его достоинства вообще замечать таких, как я. Его губы скривились при виде моей разорванной, перепачканной рубашки, а джинсы привели в негодование. Похоже, штаны в этом мире, как и в нашем средневековье, считались неотъемлемой мужской прерогативой.

Глядя на меня, он обратился к моему учителю. Он говорил на том же языке, то же звучания слов, только немного беглый и не такой старательный говор. Мне даже подумалось, что он намерено немного коверкал произношение, чтобы я не смогла понять его речи.

Я внимательно следила за тем, как отвечал и вел себя с ним мой учитель. В нем не было того повиновения, как у солдат, но он тоже склонил голову и не поднимал глаз, разговаривая с всадником. Он отвечал тихо и коротко, но голос все же не звучал испуганно и он не оправдывался, не частил, не сбивался. Он спокойно и размеренно рассказал всаднику обо мне, и я уловила только одно-единственное слово: «mastea». Он словно произнес его ради меня, чтобы продемонстрировать, какой эффект произведет это на всадника.

Тот разъярился. Будь у него кнут или что-то подобное, он, пожалуй, захлестал бы рыжеволосого до смерти. Он сжал кулаки, явно сдерживаясь, и процедил сквозь зубы:

— Craasta.

И одной рукой сорвал с меня остатки рубашки. Я вздрогнула от неожиданности. Ткань полетела в песок. Глупо было ожидать защиты от рыжеволосого, который даже в глаза-то ему не смотрел. Я глянулась на Тигра, тот пылал праведным гневом, но что с того? Солдаты только делали вид, что заняты ремонтом, но вмешаться никак не могли.

Я вскинула глаза и посмотрела на всадника. Невероятно красивое лицо, надо отдать ему должное. Правильные и крупные черты лица, ровный нос, очерченные губы скрыты светлой ухоженной бородой, несравнимой с всклокоченными мочалками Одуванчика или Тигра. Подстриженные пшеничные усы.

Зевс, да и только, но толку-то с красоты с таким характером?

И только тогда до меня дошло, что хоть и смотрю прямо ему в глаза, но я все равно запрокидываю голову, а это означало… Что в нем точно больше двух метров росту. Бесформенный плащ, конечно, скрывал его тело, но, напяль он себя мешок, и тот не скрыл бы широкие плечи, грудь колесом.

Точно Зевс.

Зевс метал молнии, пока только взглядом. Я понимала, что он не привык, чтобы женщины смотрели на него гордо вскинув голову. Такое неповиновение не пройдет даром, читалось в его глазах, но, черт возьми, он оставил меня без одежды, такое не прощается. Джинсы тоже разорвешь, псих ненормальный?

Он снова заговорил с рыжеволосым, хотя и продолжал глядеть на меня. Тот кивнул, осенил всадника какими-то движениями тонких, как спички, рук, и мужчина в плаще направился к обожравшемуся орлу.

Когда он ушел, рыжеволосый пару раз глубоко вздохнул и выдохнул, словно бы с облегчением и пробормотал что-то, что можно было расценить, как: «А теперь займемся делом».

Он направился к рыдающим девушкам и те сразу пропустили его к телу одной из них. Я с облегчением заметила Тину Тёрнер среди выживших.

Он велел им отойти на приличное расстояние, подозвал Тигра и сказал ему несколько слов на знакомом Тигру языке. Тигр кивнул и отошел в сторону.

Полы его красного халата вдруг затрепетали, хотя ветра не было. Он вскинул обнаженные руки, словно делал разминку перед зарядкой, потом поводил пальцами в воздухе над мертвой девушкой.

И ее тело вспыхнуло.

Вот откуда взялся огонь прошлой ночью. Это он вызвал его. А у Тигра он, видимо, просил разрешение, чтобы сжечь тело.

Девушки запели странную песню, отчасти похожую на ту, про согласные буквы алфавита во время похорон рыбьего пузыря. Я почувствовала на себе взгляд — это Тигр смотрел на меня поверх пламени. Я не могла однозначно объяснить этот взгляд, но в нем не было осуждения или ненависти, слава богу. Мне с лихвой хватало собственного чувства вины. Его кожа была в саже и крови, руки расцарапаны, значит, к тем белым полосам старых шрамов прибавятся новые. Солдаты ненадолго притихли, отдавая дань ритуалу, а потом снова вернулись к работе.

Тело догорело быстро. Ветер с рассветом усилился и скоро разметал пепел и остатки костей по белому песку дороги.

Ни с кем не прощаясь, Тигр развернулся и побрел к берегу, мимо развороченных клювом орла крокодилов. Хищные птицы не обращали на него внимания, у них хватало пищи. Он выполнил задание и уходил один.

Я глядела ему в след. Он не обернулся.

К полудню издали послышался стук копыт. Еще один солдат, очевидно, посланный всадником, привел нам нового вола. У него были широкие, сужающиеся рога, и он гневно скреп копытом песок, пока его впрягали в починенную повозку.

Я поднялась на нее вместе с девушками, рыжеволосый маг занял свое место во главе, один солдат правил волом, два других шли позади.

Пейзаж был до однообразия уныл. Только синева океана, куда ни глянь. Я держалась, но потом сползла вниз, обхватила колени руками и заснула.

Проснулась я от того, что повозка остановилась. Все тело ныло от неудобной позы. Боже, я мечтала о том, чтобы проснувшись, узнать, что все произошедшее было сном и только. Зря надеялась.