— Ну хорошо, если хочешь, я пойду. Но тогда уже больше не вернусь, — заявил Смехов и покинул комнату, демонстративно хлопнув дверью.

— Выкатывайся! — фыркнула ему вслед Наташа и, обращаясь к подружкам, добавила: — Прибежит как миленький. Еще ползать за мной будет.

— А если не прибежит? — ехидно спросила Майя.

— Куда он денется? Без меня он не может, — самоуверенно заявила Наташа. Ей нравилось в глазах подруг выглядеть роковой женщиной.

По сценарию, еще требовалось, чтобы в этот же вечер ухажер возник с букетом роз и умолял о прощении. Тогда бы все увидели ее способность покорять сердца и оценили ее значимость. Может быть, на восьмой раз, когда кавалер перечислил бы все клятвы и вытер собой пол у ее ног, она бы снизошла.

Они с Димой за год знакомства уже много раз ссорились, и всегда Наталье грезилась одна и та же сцена: Дима осознает свою неправоту и вымаливает у нее прощение, усыпая ее букетами. Но Смехову такая идея что-то на ум никогда не приходила. Более того, не дождавшись охапки цветов, она сама шла мириться.

Вот и в этот раз, подумав, что в ночном клубе придется потратиться хотя бы на входной билет, она решила Диму простить.

Наташа постучала в дверь его комнаты на четвертом этаже — долго никто не открывал. Затем прошла по коридору и заглянула на кухню — там его тоже не было. Она уже собралась зайти к его приятелю, как дверь четыреста девятой наконец открылась и из-за нее высунулась взъерошенная голова Славки, Диминого соседа. Славка протер заспанные глаза и, увидев Наташу, спросил:

— Ты, что ли, сюда долбилась? — И, получив утвердительный ответ, сообщил: — Нету его тут, зря приперлась.

Смехова она нашла на улице перед входом в общежитие. Он с компанией других студентов собирался отправиться в пивной бар.

— Чего тебе? — процедил Дима, заметив Наташу.

— Верни мне фотографии.

— Какие фотографии? — не понял он.

— Все те, которые я тебе дарила.

— Тебе срочно? Мы сейчас с ребятами в «Рога» идем, после получишь.

— Мне нужно сейчас.

Ее уловка не сработала. Она надеялась, что Дима ухватится за веточку, которую она дает, чтобы помириться, а он даже и не пошевелился.

«После получишь. Негодяй! Ты у меня еще попляшешь». Остался последний способ. Она сделала несчастные глаза и едва не плача пролепетала:

— Я думала, ты меня любишь, а тебе даже фотографии мои не нужны. Готов разбрасываться ими, как фантиками. А как же твои обещания? Я тебе поверила, а ты…

Дима не очень понимал, чего от него хотят. Его подруга сама просила вернуть фотографии, а теперь обвиняет его в том, что он готов выполнить ее просьбу. Хочет разбежаться — пожалуйста! Кто бы возражал. Да, он многое обещал и от своих слов не отказывается. Но она ведь сама сказала, что он никчемный, сама велела больше к ней не подходить, так зачем теперь упрекает?

Смехов был обескуражен, он не знал, как себя вести с измотавшей его подругой.

— Ну не реви ты, — он прижал к себе расплакавшуюся Наташу. Диме больше ничего не оставалось, как начать ее успокаивать. — Что ты, в самом деле? Я же люблю тебя, глупая.

— Да? — Поток слез из темно-карих глаз прекратился, и она заглянула ему в лицо. — Тогда пошли со мной на дискотеку.

— Я вообще-то с ребятами договорился, нехорошо получится. Давай в другой раз.

Как ей хотелось презрительно бросить ему что-то вроде: другого раза не будет! Но это не сейчас, только не сейчас, иначе можно остаться без спонсорской помощи.

— А вот и ребята, — Дима кивнул в сторону группы парней, выходивших из общежитского подъезда, — ну, все, Ната, я побежал.

— Подожди! — остановила его девушка. — Дай мне денег на клуб.

Смехов молча вынул из бумажника несколько купюр и, радуясь, что от него отстали, поспешил догонять приятелей.

Наташе Дима давно надоел. На заре их отношений он ей очень нравился: с чувством юмора, часто говорил комплименты и делал широкие жесты. К тому же внешность кавалера была в ее вкусе: высокий и худощавый. Она в него даже чуть не влюбилась. Отхватив такого видного парня, Наташа с удовольствием щеголяла перед подругами и ничуть не сомневалась, девчонки завидуют. Это очень льстило ее самолюбию.

Праздник любви длился недолго. Через пару месяцев Дима остыл, их встречи стали редкими, и все чаще он предпочитал Наташе общество приятелей. Наташа обижалась, больше всего ее огорчало Димино невнимание. Она привыкла быть любимой, привыкла к обожанию, а тут вдруг все закончилось, оказалось, не так уж она необходима Димке. А как смотреть в глаза девчонкам? Они, сами без парней, того и ждут, чтобы к ним примкнула еще одна подруга по несчастью. Вслух посочувствуют, а в душе их будет распирать радость: наконец-то получила по заслугам, лучше всех, что ли?

Наташа считала себя девушкой благоразумной. Она предпочитала не рубить с плеча, прежде чем затеять ссору, заранее думала о последствиях. До сих пор отношениям с Димой она не позволила разорваться. Любила ли она его? Раньше, может быть. Но нежное чувство, только начавшее зарождаться, рассыпалось при первом же Димином холодке. Удерживала нелюбимого из эгоизма — сама не люблю и другим не позволю. Еще очень важно в обществе быть при ухажере, ибо не пользующаяся спросом девушка считается неудачницей. Немаловажную роль играло наличие у Димки денег. Денег было не так чтобы много, но, по студенческим меркам, достаточно. Димка не жадничал, на дискотеки, бары, подарочки не скупился. Такой кавалер лишним не будет, пока ему подходящая замена не найдена.

У Натальи была цель — жить в большом городе. В Тихвине, откуда она приехала, делать нечего, — хоть и не деревня, но провинция провинцией. А как еще заполучить заветное жилье? Самый верный путь — выйти замуж, естественно замуж за квартиру. Димочкина родина — Бологое. Между двумя мегаполисами — ни рыба ни мясо. Так что, милый, ты мимо кассы, — решила девушка.

— Димка меня всем устраивает, вот только он не местный, — сожалела во время очередных посиделок Наташа.

— Это существенно, — согласилась с ней Майя. — Может, он перспективный, пойдет работать, накопит на квартиру. Ты подумай.

— К пенсии, пожалуй, накопит. Жить сейчас надо, а не потом.

С этим Майя тоже согласилась.

Наташа всегда была скупа на чувства, имела свои маленькие секреты, которые предпочитала держать при себе. Все же иногда ее одолевало желание выговориться. Лучший слушатель — Майка: тактичная, всегда одобрит и поддержит. Майка не ехала в свой Пушкин, оставалась в общежитии. Глубокой ночью девушки забирались на кровать и, не включая свет, шептались до рассвета. Так было рассказано о многом. О летнем романе с туркменским гастарбайтером, о весьма неприятных последствиях этой любви и о том, как она подставила Таню перед ее приятелем, после чего те расстались. С Танькой как-то само собой получилось, к счастью, подруга не догадалась, кто ей такую свинью подложил. Но было еще кое-что — то, о чем Наташа сумела не проговориться даже Майке. Эту тайну она не доверила никому, держала в секрете.