Еще раз взглянув на фото вора Быггу и закрепив черты его лица в своей цепкой, бездонной памяти, Лев продолжил изучение почты. Следом за досье высветилось письмо, пришедшее из УВД Центрального округа столицы. В нем сообщалось, что по линии спецсвязи на адрес главка отправлены копии записей камер видеонаблюдения, сделанные во время проведения выставки в Грановитой палате.

Созвонившись с информационщиками и выяснив, что ими видеозаписи уже получены и скачаны на компакт-диски, он попросил доставить их ему. В этот момент у Стаса зазвонил его сотовый. Выслушав своего собеседника, он вопросительно посмотрел на Гурова и поинтересовался:

– В посольство еще раз съездить не желаешь? Звонила Роно Заратто, сказала, что «добро» на проведение допроса охранников под гипнозом ею получено, есть и согласие самих охранников. Ждет кого-нибудь из нас.

– Сам и езжай! – пожал плечами Лев. – Ты же с ней уже работал? Ну вот, как говорится, тебе и карты в руки. Заодно, может, там тебя еще и ужином покормят, добавят еще некую толику афродизиаков… А я сейчас начну работать с материалами видеонаблюдения на выставке.

Издав многозначительное «Мммм!..», Крячко поднялся из-за стола и, направляясь к двери, на ходу отметил:

– Кстати, Лева, я тоже прочел досье этого вора Быггу. Да, что ни говори, а система наказаний в Буттулале куда и прогрессивнее, и эффективнее нашей. Нет, в самом деле… Мне кажется, что десять плетей по заднице – куда более серьезное средство перевоспитания, чем наши пятнадцать суток, когда остолоп полмесяца всего лишь прожирает казенные средства и отсиживает эту самую задницу. Жаль, что у нас такое невозможно…

Издав мечтательный вздох, он вышел из кабинета, едва не столкнувшись в дверях с практикантом информотдела, который принес Гурову компакт-диски. Вставив в дисковод ноутбука DVD-диск с выведенной на нем маркером цифрой один, Лев нашел файл, датированный первым днем работы выставки, и включил просмотр изображения. Видеоматериал был уже обработан, поэтому просмотр шел без особого напряжения. Программа выдавала крупным планом входивших в помещение людей, при этом отдельно, в выделенном на экране квадрате, показывая их лица в варианте статичного фотоснимка.

Глядя на входящих в дворцовый зал, на мелькающие в квадрате лица посетителей, Лев интуитивно искал среди них тех, кто пришел не полюбоваться сокровищами Буттулала, а с недобрыми воровскими умыслами. Как он сразу же смог отметить, среди пришедших на выставку почему-то больше всего было женщин средних лет и мужчин пенсионного возраста, при некотором наличии студенческой молодежи и школьников. Среди представителей «сильной половины» среднего возраста Гуров прежде всего высматривал своих бывших «клиентов» из числа тех, кто специализировался на кражах музейных ценностей и ювелирных изделий.

Шли минуты. От мельтешения десятков и сотен лиц постепенно зарябило в глазах. Поставив ноутбук на ожидание, Гуров запер кабинет и, выйдя на улицу, прогулялся по залитому весенним солнцем тротуару до ближайшего скверика, где из-под сугробов уже начали вытаивать клумбы и бордюры, после чего вернулся к себе и продолжил просмотр своего «видео». Снова замелькали лица, лица, лица… Юные и старческие, восторженные и кислые, жизнерадостные и хмурые…

Неожиданно, уже перед самым концом, на мониторе мелькнуло что-то знакомое. Немедленно щелкнув мышкой и остановив просмотр, Лев отмотал изображение назад. К своему удивлению, он увидел лицо человека, которого никак не мог не узнать, хотя оно уже достаточно сильно изменилось со временем, к тому же появилась борода. И все равно, это был не кто иной, как вор-рецидивист Николай Бурлинцев, по кличке Брюлик.

…Еще в начале девяностых в Москве произошло громкое ограбление крупного ювелирного магазина «Смарагд-90». Вооруженные бандиты в масках, ворвавшиеся в помещение «Смарагда», в считаные минуты обчистили кассы, витрины и карманы состоятельных покупателей. Общий ущерб составил около десяти миллионов еще тех рублей, которые по былому курсу стоили не менее двадцати центов.

Самым большим уроном магазина стал кулон, украшенный, помимо массы иных камешков, крупным бриллиантом чистейшей воды около двадцати карат. Он хранился в специальном сейфе, и о его существовании знал только узкий круг особо доверенных лиц. Тем не менее главарь налетчиков, едва появившись в торговом зале, в момент выявил того, кто имел ключ от сейфа, и, пока прочие бандиты чистили витрины, кассы и карманы лежащих на полу покупателей, заставил его открыть хранилище. Забрав оттуда кулон, он дал команду своим подручным уходить. Когда прибыла милиция, бандитов и след простыл.

Учитывая то обстоятельство, что бандиты были в масках, новомодные на ту пору камеры видеонаблюдения засняли только некие абстрактные фигуры без намека на приметы. Отпечатков пальцев тоже не было оставлено ни одного – налетчики работали в перчатках. Друг друга ни по кличкам, ни тем более по именам они не называли. Они вообще не произносили ни слова. Даже команду уходить главарь отдал пронзительным свистом и взмахом руки…

Было ясно, что «взял» магазин тот, кто имел в его стенах хорошие связи. Но в «Смарагде» работали более полусотни человек. Проверять связи каждого не хватило бы и года, а счет шел на дни и даже часы.

Дело, заведомо объявленное безнадежным «глухарем», от которого открестились самые крутые корифеи той поры, взялся раскрыть тогда еще мало кому известный опер Лев Гуров. Он решил подойти к расследованию нетрадиционным путем. Убедив начальство выйти на телевизионщиков (Льва в этом горячо поддержал директор ограбленного магазина), Гуров вместе с редакцией популярного городского телеканала продумал сценарий своего появления на телеэкране. В полном соответствии с тогдашней воинствующей, эпатажно-агрессивной гласностью было решено разыграть небольшой «детективный спектакль».

Тем же вечером москвичи в выпуске криминальных новостей увидели тележурналиста, преследующего опера Гурова, который чуть ли не вприпрыжку удирал от масс-медиа. Но нахальный журналюга оказался шустрее и, догнав сыщика, засыпал его градом вопросов, главный из которых был: когда же господин «пинкертон» думает изловить грабителей? Некоторое время отнекивавшийся и отворачивавшийся от камеры, Гуров как бы постепенно разговорился и, якобы войдя в раж, объявил во всеуслышание, что завтра же банда будет поймана. Более того, он с пренебрежительным видом отозвался о грабителях весьма нелицеприятно, назвав их «слабаками» и «салагами», с которыми справиться ему – «не фиг делать!».

– Завтра – это во сколько же? – не унимался въедливый репортер.

– Ровно в два часа дня! – с величественным жестом объявил Лев.

Петр Орлов, в ту пору подполковник милиции, к его затее отнесся с сомнением – клюнут ли? Но поскольку ничего другого, более реального, никто предложить не смог, оставалось надеяться на уловку опера Гурова, который твердо знал, что его хитрость обязательно сработает. Прошли сутки, и на следующий день в кабинете Льва раздался телефонный звонок. Явно измененный голос хрипло поинтересовался:

– Ну, «мусор», и где же обещанное тобой задержание? Два часа уже прошло…