Замок наконец щелкнул, и дверь распахнулась. Один из освобожденных всхлипнул и кособоко побежал по ступенькам, припорошенным мокрым снегом. В смутном свете уличных фонарей мелькало длинное английское ругательство, неграмотно выжженное у парня между лопаток. Второй пленник — кажется, старшина — выполз из дверей на четвереньках: встать он не мог — сухожилия на обеих лодыжках были перерезаны. Андрей ухватил за скользкие плечи скальпированного бойца, потащил к двери. Раненый замычал, между жутких голых зубов мелькнул распухший обрубок языка.

Андрей доволок тяжелое, еще недавно такое сильное и тренированное тело до ступенек. Только теперь из «Газели» группы поддержки и дверей полицейского автобуса, вызванного на подмогу, начали выпрыгивать люди с автоматами. Зажгла фары и неуверенно двинулась к площадке перед кинотеатром «Скорая помощь».

Андрей перестал мучить изуродованное тело оперативника, разогнулся и вспомнил, что забыл в «Боспоре» рацию. Смотрел, как бойцы пытаются остановить и успокоить мечущуюся по тротуару обнаженную, измазанную кровью фигуру.

За спиной возвышался мультиплекс. Сияли и пульсировали яркие звезды вывески. Вдоль здания посвистывал ледяной мартовский ветер, а Андрей все еще чувствовал на свитере дразнящий диковатый запах горячей плоти. Плоти, небрежно мытой в мутных водах реки Гил, что течет в безжалостной и веселой Аризоне. Да, Хеш-Ке не забудет, что кое-кто поклялся вернуться. А расчетливый дядя Горгон не забудет ни слова из того, что было сказано этой ночью.

13-21 марта

ABN — «Слухи об осложнениях гриппа Z1T2, затрагивающих человеческую психику, комментируются ВОЗ как абсолютно беспочвенные и фантастические».

УНИАН — «Бежавший орангутанг-душитель наконец настигнут и расстрелян бойцами „Беркута“ в дачном поселке у Ильичевска».

«Московский кроманьонец» — «Семья Коршена называет исчезновение депутата „трагической неожиданностью“.

Между тем редакции стало известно…»

Кожу на шее зашили практически безболезненно. В окружном госпитале МВД врачи работали опытные, не хуже чем в ЦВГ. Андрей вышел в коридор к лестнице, помучился сомнениями «закурить или нет», но тут пожаловали гости, и началось. Гостей было трое — двое из ГУВД и пришибленный Синельщиков. Начали задавать вопросы, честные ответы на которые и у самого Андрея вызывали беспомощное недоумение. Где четвертый член опергруппы? Мертв. Где тело? Не могу знать. Где были обнаружены раненые? Сами нашлись. Вы лично видели преступников? Можете составить фоторобот? Не уверен. Тут начальство не выдержало и начало многозначительно переглядываться. Андрей утешился тоскливой мыслью, что у эмвэдэшников и в психиатрическом отделении наверняка полный порядок и полноценное питание, но тут в палату влетел Александр Александрович. Андрей, не успев опомниться, оказался выставлен вон. Внутри пошел разговор на повышенных тонах. Двери были хорошие, плотные, но временами долетала откровенная нецензурщина. Андрей озадаченно сообразил: это Шурик Шурикович материт Синельщикова за то, что ФСПП было с опозданием извещено о завершении операции. Чины ГУВД пытались вмешаться, но Шурик их в принципе игнорировал. Матерился он красиво, слушать было интересно. Но пришлось отвлечься — к палате неспешно подплыла эффектная дамочка в накинутом на плечи белом халате. Доброжелательно глянула на Андрея и стала прислушиваться к бурной дискуссии за дверьми. Андрей поколебался и сказал:

— Девушка, вы бы шли по своим делам. Тут вроде как служебные вопросы решаются.

Брюнетка чарующе улыбнулась:

— Ничего страшного. Я как раз по делу. По служебному.

Андрей заткнулся. Торчать в коридоре было как-то неудобно — джинсы в нехороших рыжих пятнах, футболка несвежая и тоже в крови. На шею бинт намотан легкомысленным шарфиком. Хорошо хоть в больничные тапочки не успели переобуть. Чего эта мадам здесь столбом встала? Явно не из медперсонала. Экая ухоженная. Каблучки-то, это ладно. Вот небрежная изысканность — этого у медсестричек дефицит. Не тот уровень. Эта фигуристая, рангом не ниже генеральской спутницы жизни. Вон ножки какие авиационно-правильные, словно на компьютере их пропорции обсчитывали. Андрей вспомнил ядовитое кошачье-ободранное очарование Хеш-Ке и передернул плечами. Сподобился на старости лет от баб дуреть.

Из палаты вышли следователи ГУВД. Даже по спинам было видно, что товарищи офицеры в ярости. Следом вывалился покрасневший Синельщиков, невидяще глянул на темноволосую красотку, повернулся к Андрею:

— Андрей Сергеевич, вы извините. Я, честное слово, не думал, что у вас получится. Спасибо, что рискнули. Если что, всегда обращайтесь…

Андрей с изумлением пожал протянутую ладонь. Синельщиков рысцой бросился догонять начальство.

Выглянул Александр Александрович:

— Чего встали? Заходите. Кстати, познакомьтесь — это Наталья Юрьевна, ведущий психолог ФСПП. А это — Андрей Сергеевич Феофанов. Только что с операции, так что…

— Мы уже познакомились, — Наталья Юрьевна двинула безупречно накрашенные губы в сдержанной улыбке. — Раз все нормально, я пойду. Да, Сан Саныч?

— А все нормально? — не очень уверенно поинтересовался тощий специалист ФСПП.

— Несомненно. Я пошла, в офисе увидимся, — брюнетка приветственно приподняла холеную ладонь, сверкнула лакированными под бронзу ноготками. Мило улыбнулась персонально Андрею и исчезла за дверью.

— Действительно психолог? — осведомился Андрей.

— Угу, очень хороший психолог. — Александр Александрович еще не отошел от бурных объяснений с ГУВД.

— А я, значит, в полной норме? — наливаясь злостью, процедил Андрей.

— Угу, вы, несомненно, в норме, — Александр Александрович глянул исподлобья. — Вы не горячитесь, Феофанов.

Андрей отчетливо и с наслаждением выматерился.

— …Вы, специалисты херовы, славно меня подставили. Вы же, свинячьи клоуны, фэсэпэпэ долбаное, стопроцентно знали, что меня на нож возьмут.

— Мы подозревали, что к вам выйдут на контакт. Именно к вам. Никакой подставы. Разведка боем — такая формулировка будет гораздо правильнее.

— Да вы, чтоб вашу… Как барана на убой. Шли бы вы в… специалисты по контактам.

— Спокойнее, Андрей Сергеевич. Меня лично можете как угодно материть, но для начала расскажите, что конкретно там произошло.

— Да? А с какой стати я вам должен докладывать?

— Не обязаны. Но произошедшее не только нас с вами касается. Расскажите.

— А вы поверите?

— Почему же нет? Доказательства сейчас в реанимации лежат. Да и вы выглядите… убедительно. Только давайте не будем ломаться и сверкать глазами, подобно гимназистке после первого бала. Я ваши чувства вполне понимаю, но, поверьте, нам знать про обстановку в «Боспоре» просто необходимо.

— А не пойти ли вам…