Под округлым бортом коптера пронеслось неоновое заревое вечерней столицы. Роберт круто вывернул штурвал и слегка отдал его от себя, пуская машину в пологое снижение. За толстыми стеклами поплыли далекие силуэты гигантских небоскребов, тонущие в дымном мареве голографических реклам. Широко раскинувшийся на трех холмах город остался по правому борту – ведомая уверенной рукой Роббо короткокрылая машина неспешно планировала в сторону одного из тихих недорогих пригородов.

– А знаете, – негромко произнесла Кэтрин, провожая взглядом гаснущее за кормой сияние, – я ведь помню этот город совсем другим… Конечно, я была тогда еще ребенком, но, тем не менее я помню – это был сонный захолустный поселок с одним отелем и парой ресторанов. Потом – грохот, страшный грохот летящих катеров и танки, десятки танков на улицах! Все были жутко перепуганы, мои родители три дня не выходили из дому. Никто не знал, что происходит… и пожалуйста – сегодня это самый многолюдный, самый деловой и самый шикарный мегаполис в человеческих мирах.

Да, усмехнулся про себя Роберт, мой грозный папаша добился своего – его города как две капли воды похожи на гигантские имперские муравейники. Тот же кич, та же сверкающая помпезность, то же стоэтажное бурление офисов. И бедлам вполне соответствующий. Правда, в Империи, кажется, порядка было побольше…

Следуя указаниям Кэтрин, он опустил коптер на узенькой площадке скромного особнячка, обсаженного фруктовыми деревьями. Мощный прожектор выхватил из сумерек аккуратный красный фасад, тускло сверкнули широкие зашторенные окна-фонари веранды. Роберт заглушил двигатель и вопросительно улыбнулся:

– Надеюсь, вас не растрясло?

– Вы превосходный пилот, – ответила Кэтрин. – Прошу за мной… сейчас я подыщу вам какой-нибудь халат…

– Вздор, – отмахнулся Роббо, с раздражением разглядывая кровавые пятна на своем плаще и камзоле, – все, что мне нужно – это гелевая ванна. Все остальное я сейчас закажу.

– Тогда идите первым, – предложила она, – я после вас…

Через полчаса, покинув санблок, Кэтрин спустилась в небольшой холл и обомлела: в ее любимом старом кресле у камина сидел неправдоподобно элегантный молодой джентльмен в легкомысленно-изящном вечернем костюме. Состояние его прически говорило о недавнем визите лучшего парикмахера столицы, а плававший в воздухе едва уловимый аромат духов свидетельствовал о работе кого-то из модных специалистов. Кэтрин попыталась прикинуть, в какую сумму мог обойтись срочный вызов подобного рода команды – включая, само собой, прибытие менеджера из какого-то элитарного салона готовой одежды – и растерялась окончательно.

Он поднялся ей навстречу, коснулся сухими теплыми губами ее ладони и приглашающе улыбнулся:

– Ужин от Франкони, мэм. Прошу вас…

Невесть откуда взявшийся низкий стеклянный столик был уставлен миниатюрными золотыми тарелочками и высокими резными графинами – под стать им были и оправленные в золото бокалы.

Стараясь унять колотящееся сердце, Кэтрин села в кресло и подняла глаза на своего кавалера:

– Когда вы… успели?

– В столице немало мастеров своего дела, – отмахнулся Роберт. – Итак: коньяк, виски, марлин, ликеры? Кажется, я ничего не забыл…

* * *

Небольшая частная клиника, упрятанная от посторонних глаз в горах Северного Норхэма, была окружена железным кольцом охраны, и Роббо не удержал ехидной улыбочки: умница Рея сработала как надо. Ей хватило двух коротких фраз, произнесенных им через минуту после того, как коптер скорой помощи оторвался от площадки Минтона Бака. В портовой реанимации Ариф не задержался – его моментально перевезли в надежное и малоизвестное место, и почти сотня хорошо тренированных и преданных воинов приняла караул вокруг зеленого плато.

То были люди их клана: люди, воспитанные ими самими, люди, вытащенные из крутого пике, цель которого – дно; молодые псы, влюбленные в хозяев. Его встретила сама Рея – отвечая кивками на взлетающие к вискам ладони, Роббо ощутил легкий укол зависти: тыл Арифа находился под надежным прикрытием, совсем юная девочка имела и волю и самообладание – ему бы так…

Нога Арифа покоилась в синей полупрозрачной колбе, наполненной странно светящимся туманом. Сам больной восседал в удобном антигравитационном кресле – в одной руке он держал дымящуюся сигару, в другой бокал вина. Кресло стояло на широком балконе предпоследнего этажа, и в блестящих черных глазах Арифа отражались бурые изломы недалеких скал. Выйдя к другу, Роббо зажмурился и потянулся за солнцезащитными очками – после серого сумрака коридора горное солнце показалось ему невыносимым.

– Хай! – услышав знакомый торопливый стук каблуков по шероховатому белому камню, Ариф повернул кресло и приподнялся на здоровой ноге, протягивая Роберту ладонь. – Как успехи?

– У меня пока никак, – улыбнулся Роббо. – А ты?

– Вашими молитвами… – рассмеялся Кириакис. – Надеюсь, здесь я в безопасности. Что там с копами? Ты переговорил с теми, кто принял расследование?

– Расследование ведет моя э-ээ… хорошая знакомая. У нас не будет проблем.

– Уже хорошая?.. Х-ха-ха! Ты делаешь успехи. Хочешь вина? Рея привезла превосходный джастин.

– Не стоит, меня от него в сон валит. Что говорят врачи – когда ты сможешь ходить? – Роберт уселся в легкое плетеное креслице и потянулся в карман за сигарой.

– Дней через пять… может, раньше. Все ничего, но проклятая конечность ужасно чешется – а как ее почесать? Это от бешеной скорости регенерации тканей, мать их… Слушай, Роббо, тут есть одно дело…

Роберт встревоженно зашевелился – взгляд друга заострился, сметая в сторону прежний привычно-игривый тон беседы.

– Что у тебя, Ара?

– Ты знаешь… – Кириакис отхлебнул вина, погонял, смакуя, во рту, и поднял голову; взгляды их встретились. – Мне звонил дядя Ярро… он хочет тебя видеть. Немедленно.

Роберт щелкнул пальцами. Поправил очки, чувствуя, как на виске суетливо пульсирует предательская жилка, и протянул руку к круглому столику, на котором стояли графин вина, пара бокалов и ваза с фруктами. Мир медленно пополз из-под ног, проворачиваясь по нереальной, одной Судьбе ведомой оси.

– Пожалуй, я глотну твоего джастина… – сказал он. – Десять лет, Ара… Десять лет нас водили на веревочках. А?..

– Может, больше, может, меньше, – философски отозвался Ариф, наливая маслянистую рубиновую жидкость в подставленный бокал, – какая разница? Важен день сегодняшний – а что, сегодня нас есть кому остановить? Есть, Роббо?

– Ты хочешь сказать, что наша игра в любом случае принадлежит только нам?.. и никто, кроме нас, не сыграет ее так, как надо?

– Хвала богам, мы всегда понимали друг друга, – бокал Арифа звонко ударил в бокал Роббо, – думаю, Ярро хочет нам помочь. Старый прохвост не станет крутить мозги сыновьям своих друзей и покровителей. Он ведь не дурак… а, дядя?

Роберт допил вино и встал.