– Чего стали? Такое будет на каждом шагу. Если будем останавливаться, до конечного пункта не дойдем, – поучительно произнес старший группы.

Его звали Геннадий. Геля. Люся думала о том, что и здесь рядом с ней это имя, имя любимого. Где он теперь, ее Геля? Воюет, наверное, если не выполняет дипломатическую миссию. Когда же они теперь встретятся? И встретятся ли вообще? Ведь теперь они подданные враждующих держав!

Почему-то Люсе показалось, что слово «конечного» означает последнего в их жизни. И она впервые реально осознала, что идет на смерть. Никакой романтики – впереди смерть. Мученическая или внезапная. От такого открытия содрогнулась не только душа, но и тело. По нему пробежала противная дрожь. Люся оглянулась – никто ли не увидел минуты ее слабости. Кажется, нет. Каждый занят своим и внимательно смотрит себе под ноги: так их учили ходить, чтобы ветки не хрустели под ногами. А еще их учили помнить, что шашки надо укладывать плотно друг к другу, чтобы детонация была; после запуска взрывателя быстро убегать и многое другое, от чего зависел успех операции и их собственная жизнь. В гражданской одежде выглядели, как группа сельских ребят, идущих в лес по грибы.

В лес пришли, когда совсем стемнело. Разведчики ушли, указав им направление, в котором следовало идти. Шли то мелкими, то глубокими лесными оврагами, на дне которых попадалось множество ручейков и хлюпала вода. Обувь промокла, так как в темноте воду не было видно. Идти жарко. Ребята очень быстро выбились из сил и изошли потом. Тяжело дышали от быстрой ходьбы и изнывали от жары. Им приходилось еще тащить на себе тяжелые рюкзаки. У девчонок буквально подворачивались ноги. Никто из них прежде не занимался легкой атлетикой и не участвовал в марафонах. У них отсутствовала хоть какая-нибудь мало – мальски спортивная подготовка, и они физически были слабы, и не готовы к той нагрузке, которую им пришлось выполнять. Старший группы объявил привал. Все с радостью попадали на землю, сбросив рюкзаки. Его лямки так глубоко врезались в плечи, что Люся опасалась кровавых ран. Только этого ей сейчас не хватало! Да, и стыдно было оказаться слабачкой перед своими боевыми товарищами. Провела пальцами по ложбинкам: не выступила ли кровь. Пальцы были мокрые, но ведь они могут быть мокрыми и от пота. Чиркнула спичкой. Крови не было. Облегченно вздохнула. Надо бы, надевая рюкзак, лямки переместить, и дать натертым местам отдохнуть от нагрузки. Пока все отдыхали, две девочки пошли в разведку в деревню.

Немцев там не было. Принесли картошку, и все дружно принялись за ужин. Картошка в мундирах и свиная тушенка были роскошью по этим временам. Ужин запили водой из фляг. Пили не много – воду надо было экономить. Они последний раз пополнили фляги в дивизии, а потом – только случайные родники или колодцы. Это, как повезет.

Вскоре на пути попалась землянка. Старший пошел к ней, чтобы сориентировать карту. Зашел вовнутрь. В землянке жила бабушка. Рассказала, что из деревни всех жителей немцы прогнали в лес. Больше никого, кроме немцев, она не видела.

– А немцы здесь часто появляются?

– Проезжают, пьянствуют, горланят песни.

Это насторожило старшего – надо быть внимательнее. Бабушка ела хлеб из древесной коры с картофельными очистками. Боец оставил ей пару сухарей, несколько кусочков сахара и две сушеные воблы. В колодце у нее набрал воды в котелок и флягу, и пошел к группе. Воде обрадовались, потому что она у всех заканчивалась. По одному сходили к колодцу и пополнили фляги и котелки. Из котелков вода проливалась, и надо было умудряться нести их ровно, и не раскачивать. Все старались, потому что остаться без воды в летнюю жару никому не хотелось.

На карте обозначалась деревня, которую надо было незаметно обойти. Для этого пришлось углубляться в заросли, минуя поляны, маскироваться, переползать через дорогу. Голодные – продукты все на исходе, уставшие, удалялись от деревни. Если бы в ней не было немцев, пополнили б съестные запасы. Наступили сумерки. В здании школы орали песни пьяные немцы. Сквозь их ор прорывались жуткие крики девушки. Всем стало не по себе. Между чередой нечеловеческого звериного то ли воя, то ли рычания, прослушивалось «ма-а-мочка-а, спа-а-си-и-и!»

– Что они ей делают, – спрашивает Валя.

– Пытают, – отвечает Геннадий, – иголки под ногти загоняют. Что страшно? Но ведь ты на это подписалась.

После такого замечания все постарались спрятать свой страх, испугавшись осуждения товарищей. Но каждый с ужасом спрашивал себя: «Вынесет ли он такое?» Это был знак. Это был урок, который каждый четко усвоил, и решил живым к немцам в лапы не попадать. Отряд приближался к точке, где было приказано ждать человека с дальнейшими указаниями их действий. Сколько ждать, известно не было, но почему-то все решили, что у них есть еще время, по крайней мере, до утра, и решили развести костер, занавесив его плащ-палатками, чтобы он не был виден. На костре сварили суп и вскипятили чай. После сытного то ли ужина, то ли завтрака, уснули, как убитые. Оставили дежурного, предварительно бросив жребий. Первый раз за всю дорогу никто не проявил инициативы – сильно устали. С ужасом ждали, кому выпадет дежурить. Но тут Люся сказала:

– Целую ночь никто не выдержит. Давайте менять друг друга через два часа.

Так и решили.

На следующий день, затянувшееся тяжелыми свинцовыми тучами небо, не предвещало ничего хорошего. И, все-таки надеялись, что появится солнышко. Оно так и не появилось. А тяжелые черные тучи обещали вот-вот разразиться дождем. Ближе к полудню упали первые капли. Куда ни глянь, до самого горизонта висела серая кисея дождя. Справа и слева поверхность земли превращалась в болота и грязевые реки. По коре стволов даже самых толстых деревьев, стекали ручейки воды, как из чуть приоткрытых кранов. Когда же резкий порыв ветра сотрясал кроны, на плащевое полотно обрушивался настоящий водопад. Несмотря на то, что укрылись под плащ-палатками, вода находила отверстия, чтобы добраться до них. Они стояли по щиколотку в воде. Дождь шел долго. Уже стемнело, когда туча, роняя на землю последние капли, медленно поползла на восток, распадаясь на отдельные клочья. Они вынырнули из-под укрытия, и поняли, что потеряли ориентацию на местности. Решили здесь, посреди леса дождаться утра.

И вдруг ночь огласилась жутким волчьим воем, от которого у ребят поползли мурашки по телу. Страх заставил их шевелить мозгами и додумываться до самого невероятного, до такого, до чего никогда бы не додумались в обычной обстановке.

Ребята образовали наружный круг, в задачу которого входило бросать самодельные бомбочки, как можно дальше в волчью стаю, окружившую их со всех сторон. Волков притягивал запах крови раненного в ногу Жорика. Остальные, находясь внутри круга, занимались отделением пуль от гильз и извлечением из гильз пороха. Заворачивая его в листы, получали маленькие взрывпакеты. Вырванные из любимой книги листы, последний раз служили службу. Ближайшее пространство вокруг них заволокло дымом, неприятно пахло порохом. Взрывов, конечно, не происходило, но вспышка получалась очень яркой, похожей на вспышку магния, которой пользовались в старину фотографы. Это отпугивало волков. Они не осуждали животных, понимая, что это нелепо. Осуждать их за настойчивость и свирепость, все равно, что осуждать быка, бросающегося на красную тряпку. Они так были созданы, и выполняли свое предназначение на земле. Но от понимания этого, им не становилось легче, не уходил страх быть съеденными, да еще к великому позору, не выполнившими задания. Стрелять в них они не имели права, чтобы не поднять шума и не обнаружить себя. Да и не было смысла – волков было много. Посчитать из-за темноты они их не могли, но горящих глаз было достаточно, чтобы основательно напугаться.