Ладно, шатер так шатер. В нем я почувствовала себя увереннее, оказавшись отрезанной от мира этого заведения. Уселась на пол на подушки, заказала чай. Музыка отсюда звучала даже приятно, расслабляюще. Чай мне принес паренек, я немного покусала губы, наблюдая за тем, как он выставляет посуду на низкий столик, потом спросила:

— Простите, а Резо не появлялся еще?

Он не удивился совсем, сработало то, на что я рассчитывала — популярность нашего парня.

— Нет, он обычно позже приезжает.

— А его девушка, Кристина? — добавила я сразу, потому что тот вопросительно вздернул брови.

— Ее давно не было. Последний раз Резо без нее приходил. В соседнем зале, где выставка, вроде Эдик отирается, художник, они с Крис мутили.

Парень удалился, а я только подивилась слаженности здешней тусовки. Выпила чай, расплатившись, пошла в соседний зал. Он был весь увешан абстрактными картинами. Народу толпилось прилично, не зря Резо назвал это место сбором молодежи. Здесь запах марихуаны чувствовался отчетливо. Я подошла к группе молодых парней и девушек и, поздоровавшись, спросила:

— Где бы мне Эдика найти?

— Я Эдик, — выступил вперед невысокий худощавый паренек, я только мысленно подивилась вкусу Кристины.

Разница с Резо очевидна, тот красавец, а этот неказистый, плечи опущены, тощий, засаленные волосы висят патлами до плеч. С другой стороны, он же художник, может, у девушки тяга к творческим? К тому же я не знаю, был он ей другом или любовником.

— Можно поговорить с вами?

Мы отошли в сторону.

— Хотите картину какую-то купить?

— А это ваши? — удивилась я, он обиделся.

— Нет, не мои. Сюда меня пока не приглашают. Ничего, будут потом локти кусать. Ван Гог вон при жизни не был известным художником…

— А вы что, умирать собрались?

Эдик вылупил глаза. Нет, вряд ли собрался, надо подавить скептицизм и общаться по делу, раз уж я сюда пришла.

— Я хотела поговорить о Кристине Мишиной. Я ее подруга.

Эдик сразу помрачнел, плечи опустились еще ниже.

— До сих пор не могу поверить, — покачал он головой, — пойдем на свежий воздух.

На улице позади кафе он закурил косяк, мне предложил, я покачала головой.

— Вы с Кристиной были любовниками? — спросила сразу. Эдик усмехнулся.

— Она была моей музой. Поверила в меня, когда никто не верил. Все называли мои картины мазней. Смотрели с недоумением. Мы познакомились здесь, на выставке, разговорились, поехали ко мне. Я показал ей свои работы, и она сказала, что это шедевры, что их нужно двигать, просто правильно, потому что люди в своей общей массе не способны понять великое…

Так мы можем долго идти, подумалось мне.

— Давно вы знакомы? — спросила парня.

— Около полугода.

— И между вами были отношения? Я имею в виду физического характера?

— Конечно, — он посмотрел на меня, как на идиотку. — Она же муза. Через секс я черпал энергию, которую потом воплощал в своих картинах. Крис вдохнула в них жизнь. Мне будет безумно ее не хватать.

Он сделал очередную затяжку и сильно закашлялся, покраснев, на лбу вздулась венка.

— Когда вы виделись последний раз? — спросила я, когда Эдик немного пришел в себя.

— Давно. Недели две точно.

— И вы не искали с ней встреч?

— С ней было бесполезно искать встреч, — он посмотрел на меня печально. — Она появлялась тогда, когда хотела, могла пропасть, а потом прийти, как ни в чем не бывало. Не терпела ссор, потому качать права по отношению к ней было невозможно. Она просто уходила навсегда. Вот, как, например, в случае с Климом. Пытался давить, и что? Она его бросила, он же еще бегал за ней.

— А Клим у нас кто?

— Стритрейсер, гоняет по ночам за бабки в соревнованиях. Крис с ним в тусовке была, пока Клим гнать не начал… ну она и ушла.

— А где его найти можно, Клима этого?

— А тебе зачем? — наконец додумался проявить сознательность Эдик.

— Хочу собрать всех, кто был ей дорог, и устроить прощальную вечеринку, — ляпнула я первое, что пришло на ум. Только больной голове наркомана и личности не от мира сего эта идея могла оказаться по душе.

— Сейчас я дам тебе его номер, и мой запиши, — полез Эдик за телефоном. — Я нарисую картину в память о Крис.

— В последнее время у нее было много парней? — задала я вопрос, так и не придумав, как сформулировать так, чтобы не слишком грубо звучало.

— У нее всегда было много парней, — вздохнул Эдик, — на нее западали все, а она выбирала. Такова была ее природа.

Вот и довыбиралась — мелькнула мысль.

— Кого-нибудь еще назовешь из последних?

Эдик немного подумал.

— Резо Салагиадзе, но он мажор, я с ним не общался близко, последнее время Крис с ним была больше всего. А еще Митяев Леха, телефона его нет, он в ночном клубе работает барменом.

Я записала номер Эдика и Клима и, пообещав сообщить все подробности по мероприятию позже, отправилась в сторону остановки.

На самом деле Кристина, конечно, была личность любопытная и неординарная. Я могу понять, что в ней находили мужчины. Помимо красивой внешности был незаурядный характер, легкая на подъем, согласная на авантюры.

Молодость безрассудна, и юные люди пьют ее до дна, словно где-то в глубине души догадываются, что когда-нибудь этот напиток кончится, и тогда уже ничего другого не останется, как вспоминать.

Только порой выходит так, что и вспоминать не хочется.

Лука задумчиво крутит перстень на мизинце, когда я сажусь за стол в «Чарке». Это заведение его старшего брата, и я знаю, что тот не в восторге от того, что мы с Лукой вместе. Поначалу было все равно, а когда стало понятно, что у нас серьезно, начал учить брата жизни. Но Луку учить чему-то бесполезно, когда он хочет, то идет к своей цели, минуя преграды. И все-таки я вижу, что последние дни он стал слишком задумчивым.

— Привет, — я словами вырываю его из мыслей, за которыми Лука, кажется, даже не замечает моего появления. Он переводит на меня взгляд, лицо озаряет улыбка. В ней столько нежности, что мои страхи разбегаются в разные стороны. Он меня любит, любит, и ему неважно, что думают об этом его родные.

— Все в порядке? — спрашиваю, когда он, перегнувшись через столик, целует меня. — Ты меня немного напугал.

— Тем, что позвал в ресторан? — усмехается Лука.

— Тем, что сделал это так неожиданно. Мы могли поговорить дома.

— Могли, — кивает он, — но мне кажется, такие вещи лучше делать не дома.