подоходный налог. Если нужно вырвать зуб, обращайтесь к Шелдону. Но в любовных утехах Шелдон не силен». У меня такое ощущение, что у Сирила те же проблемы… Однако Франсуаза Саган, очевидно, не согласна со мной, и мне остается лишь догадываться, что о сексуальных французах она знает гораздо больше моего.

Раз уж этот роман кажется автобиографическим и интимным, сложно не посмотреть на близких Саган и не задуматься, не о них ли она написала. Сюжет и обстоятельства, несомненно, вымышлены, но напряжение и дискомфорт реальны. Боюсь, у нас есть все основания полагать, что семья Франсуазы Саган была невыносимой. Подозреваю, как и она сама. Франсуаза Куаре родилась в Кажаре в департаменте Ло на юго-западе Франции. Фамилию «Саган» она взяла, когда сказала отцу, что хочет опубликовать Bonjour Tristesse, а он ответил, что не позволит ей выпустить роман под настоящим именем. Она как раз читала Пруста, и ей на глаза попалась строчка «мимо проехал в карете герцог Саган».

Семью писательницы обычно причисляют к богатой буржуазии. Ее отец Пьер был промышленником, предки которого сколотили состояние на севере Франции, а мать Мари Лобар происходила из семьи землевладельцев с французского юга. Франсуаза родилась в 1935 году, и часто ее называют «третьим ребенком». На самом деле она появилась на свет четвертой. Ее сестра Сюзанна родилась в 1924 году, а брат Жак – в 1927-м. Но был и еще один мальчик, Морис, который умер в младенчестве. Много лет спустя Сюзанна сказала в интервью, что появление Франсуазы на свет после потери малыша сочли чудом, поэтому ей никогда ничего не запрещали. Пожалуй, это многое объясняет. Сама Саган говорила, что в детстве была «очень счастлива, очень избалована и при этом очень одинока».

В сборнике интервью Je Ne Renie Rien, куда вошли беседы, состоявшиеся с 1954 по 1992 год, Саган заявляет прямо: «Если бы мне пришлось начать все сначала, я бы начала с того, что обошлась бы без некоторых незначительных происшествий: без автокатастроф, без госпитализаций, без любовных разрывов. Но я ни от чего из этого не отказываюсь…» Фраза «je ne renie rien» («ни от чего не отрекаюсь») имеет религиозный подтекст, поскольку одна из главных вещей, от которых человека можно призвать renier, – это дьявол. Название сборника намекает, что Саган берет на себя всю ответственность за свои дьявольские дела. Она была плодовита, написала более сорока романов, а также множество очерков и пьес. Легендарная автокатастрофа, случившаяся в 1957 году, – та самая, в которой она, по ее же словам в телеинтервью, переломала все кости, – не убила Саган, но подорвала ее силы. От этого происшествия она никогда в полной мере не оправилась и считала, что именно оно подтолкнуло ее к злоупотреблению транквилизаторами, алкоголем и наркотиками.

Любопытно, как литература пересекается с известностью. Франсуаза Саган стала предвестницей современной одержимости славой и на собственном примере продемонстрировала, как популярность может сказываться на писателях. Часто говорят, что гордость не доводит до добра писателей, которые добиваются успеха очень рано. Именно поэтому раздел о поздней жизни Саган во французской «Википедии» включает скорбные слова «une fn désenchantée» («печальный конец»). В начале 2000-х Саган осудили за уклонение от уплаты налогов и приговорили к году тюремного заключения условно. В 2004-м, в возрасте 69 лет, она скончалась от легочной эмболии.

В одном некрологе ее назвали «импульсивным, избалованным» ребенком, и, на мой взгляд, быть таким ребенком лучше всего (да и бывают ли другие дети?). Если нельзя быть импульсивным и избалованным в детстве, то когда же можно? Вопрос в том, остается ли человек таким же, став взрослым. Раз об этом говорится в некрологе Саган, наверное, во взрослой жизни она такой и осталась. Однажды полиция пришла к ней домой, чтобы искать кокаин. Ее пес показал, где лежит наркотик, и принялся его лизать. «Видите? Он тоже любит кокаин», – бросила Саган. Поговаривали, что ее фокстерьер получил передозировку, просто понюхав ее носовой платок. Подозреваю, это сама Саган пустила такой слух шутки ради. Кстати, не исключено, что она ответственна за появление всех таких историй, в которых высмеивает собственные зависимости.

Однажды Саган пояснила, что видит вещи со светлой стороны, потому что пестует свое чувство юмора. Мол, всякий раз, смотря фильм о Жанне д’Арк (которую – внимание, спойлер! – сжигают на костре), думает: «Ох, она как-нибудь выберется». Саган говорила, что думает то же самое о Ромео и Джульетте. Она была оптимисткой по жизни, даже если соприкасалась с историями, в которых трагический конец был предопределен. Мне кажется, ее жизнь была не слишком легкой. Но катастрофой она тоже не обернулась, хотя авария на «Астон Мартине» стала лишь первой из многих. Саган позволяли жить так, как ей хотелось, и делать (как она и намеревалась) что хотелось. В своем документальном фильме Клайв Джеймс сказал: «Французский писатель – это национальное достояние. Французской писательнице простили бы что угодно».

На самом деле Саган не отличалась от нас. Однажды в телепередаче ей задали вопрос, который запал ей в душу. «Если бы у вас была восемнадцатилетняя дочь, вы хотели бы, чтобы она жила так же, как вы?» Саган решила, что если бы у нее была дочь (у нее был один ребенок – сын, рожденный во втором браке), то ей хотелось бы, чтобы в 18 лет она полюбила мужчину, который тоже ее полюбил бы, и они умерли бы в один день, держась за руки, когда им стукнуло восемьдесят. «Можно ли представить себе что-то более романтичное? Но грустная правда в том, что обычно жизнь совершенно лишена романтики и потому такое происходит очень редко. Люди ломают свои отношения. Ну или что-то ломается у них внутри…»

Саган – воплощение счастья, которое напоминает о словах Леонарда Коэна, что трещины есть во всем. («Так внутрь проникает свет»[14].) Это счастье несовершенно и неидеально, и все же оно настоящее. Таков французский тип счастья в стиле Саган: быть молодой (или упрямо сохранять молодость души) и не заботиться, что не ценишь свою молодость. Суть в том, чтобы жить в моменте, жить сегодня, брать от жизни все и обсасывать все ее косточки. Однажды я беспечно заказала в ресторане в Дордони телячий спинной мозг и узнала, что съела, только когда добралась домой и заглянула в словарь. Как ни странно, меня не вырвало. Однако мне снились кошмары о коровьем бешенстве. Страшно сказать, но вообще-то было очень вкусно…

Иногда юношеское безрассудство вознаграждается, о чем не преминула бы сказать вам Сесиль, даже если бы