Сопротивление американского гарнизона высаженному японскому десанту было ожесточенным. В бой пошли даже команды поврежденных кораблей. Но они ничего не могли сделать, находясь под плотным огнем главного калибра японских линкоров.

Правда, восемнадцатидюймовки «Ямато» в деле показали себя не очень хорошо. Точнее, показали себя не готовыми к сражению не сами пушки, а снаряды, которыми они были укомплектованы. Точность огня была довольно низкой, а фугасное действие снарядов для такого монструозного калибра – слабым, меньшим, чем у двенадцатидюймовых японских снарядов времен Русско-японской войны.

Адмирал Ямамото уже сочинял в уме язвительный рапорт в адрес бездельников-артиллеристов, поставивших перед войной японский флот в такую же извращенную позу, в которой русские находились тридцать восемь лет назад, когда для их неплохих орудий полностью отсутствовал фугасный боекомплект, а бронебойные снаряды оказались неуместно облегченными.

Но, как бы то ни было, при поддержке палубной авиации и артиллерии линкоров и тяжелых крейсеров, высаженный на берег десант вцепился в берег. К полудню уже были захвачены расположенные на восточном берегу аэродромы Канэохе и Беллоуз, а подразделения японских десантников, преодолевая отчаянное сопротивление американской морской пехоты, сошедших на берег моряков и всякой сборной солянки, шаг за шагом продвигались к гребню возвышенности, отделяющей восточное побережье от Гонолулу и бухты Перл-Харбора. Битва за Гавайи была выиграна. Но это была еще далеко не полная победа, о чем адмирал Ямамото и сообщил в Токио. Война на Тихом океане продолжалась.

13 июня 1942 года. Восточная Пруссия. Объект «Вольфшанце», ставка фюрера на Восточном фронте

Расстелив на столе огромную карту советско-германского фронта, генерал-полковник Франц Гальдер направил на нее свет яркой настольной лампы, блеснув при этом стеклами своего пенсне.

– План «Блау», мой фюрер, – негромко сказал он, сделав приглашающий жест рукой.

Непроизвольно повинуясь этому жесту, Гитлер склонился над картой. Пройдет еще десять дней, и исполнится ровно год с момента начала вторжения в Советскую Россию. Первую половину этого года во время летне-осенней кампании вермахт неизменно наступал, сумев захватить территорию, равную примерно половине Европы. Он дошел до Петербурга, Москвы, Харькова и Крыма, сумел разгромить русскую армию мирного времени, взять огромные трофеи, а также несколько миллионов пленных солдат и офицеров, среди которых было несколько десятков большевистских генералов и даже старший сын их вождя Сталина.

На этом успехи германской армии заканчивались – ни одна из стратегических задач, поставленных планом «Барбаросса», решена так и не была. Не удалось разгромить и уничтожить основные русские силы западнее Днепра, а поставленная в крайне неблагоприятные условия Красная армия не рухнула, подобно колоссу на глиняных ногах. Отчаянно сражаясь в самых безнадежных ситуациях, она сумела выиграть так необходимые Советам дни, недели и даже месяцы. Это время было использовано русскими с максимальной отдачей – проводилась мобилизация, позволившая создать вместо разгромленной фактически новую армию, вывозились на восток промышленные предприятия и запасы стратегических материалов.

Из-за отчаянного сопротивления большевиков вермахт подошел к Москве не в середине августа, как предполагалось по плану «Барбаросса», а двумя месяцами позже, когда начавшиеся осенние дожди лишили маневренности немецкие подвижные группировки.

Потом пришла русская зима с ее сорокаградусными морозами, фронт еще раз дернулся и окончательно вмерз в русскую землю, что окончательно обесценило все летние победы вермахта. Топливо поступало в войска буквально с колес, ибо и довоенные запасы, и трофеи были полностью исчерпаны. К тому же к началу холодов выяснилось, что подошел к концу моторесурс двигателей и ходовой части у большей части танков, тягачей и грузовых машин. Вермахт накрыл кризис подвижности, и это помимо отсутствия теплого обмундирования и зимних смазочных материалов для оружия и техники.

А затем наступило то, что потом было названо зимней катастрофой. Свежие русские дивизии перешли в наступление на измотанные и обескровленные немецкие части, сначала под Москвой и Ростовом, затем в Крыму, на Донбассе и под Петербургом. Результатом этого стали не только территории, снова отвоеванные большевиками, но и сокрушительные потери немецких и союзных им румынских войск. Только вермахт безвозвратно потерял в 1941 году полтора миллиона солдат и офицеров, и еще семьсот тысяч за первые пять месяцев 1942 года. А в строй за это же время удалось поставить не более полумиллиона новобранцев-немцев, в то время как Советы, потеряв порядка пяти миллионов солдат, смогли поставить в строй не менее десяти миллионов.

Еще одна такая кампания – и воевать в Третьем рейхе будет просто некому. Или вермахт должен повторить успех прошлого лета, сломив организованное сопротивление Красной армии и получив доступ к нефти Кавказа и пшенице Поволжья, или славяно-монгольский потоп захлестнет всю цивилизованную Европу. Сейчас или никогда!

Гитлер еще раз вгляделся в карту. Все было спланировано в точности так, как он и хотел. Жирные синие стрелы группы генерала Вейхса (28 июня) и 6-й армии Паулюса (30 июня), действующих от Курска и Белгорода, рассекают оборону красных, загоняя в котел в районе Старого Оскола их 40-ю и 21-ю армии. При этом Вейхс, действуя подвижными соединениями 4-й танковой армии, с ходу захватывает Воронеж и форсирует Дон, а Паулюс разворачивает свою армию на юг, заходя на открытый фланг и тыл своих жертв – 28-й и 38-й армиям большевиков, таким образом завершая разгром их Юго-Западного фронта…

На самом последнем этапе (6–8 июля) в дело вступают вновь сформированные 1-я танковая и 17-я армии, которые опрокидывают оставшийся без поддержки правый фланг Южного фронта и устремляются на Донбасс, и далее на Кавказ.

Этот план выглядел логично, эпично, монументально и сокрушительно, так же как и прежние планы Франца Гальдера, руководствуясь которыми вермахт сумел разгромить Польшу, Францию, Югославию и выиграть летнюю кампанию прошлого года против Советов. Немецкие потери в таких планах всегда минимальны, русские же – максимальны. Самая большая проблема в случае успеха этого плана – а успех будет обязательно, Гитлер в этом не сомневался – куда опять девать несколько миллионов русских пленных…

– Выглядит просто замечательно, Франц, – Гитлер покровительственно похлопал по плечу своего военного гения. – Все сделано точно так, как я и хотел. Но скажите, нет ли здесь риска, заключающегося в том, что большевики разгадают ваш план и получится все опять как зимой под Москвой или в мае под Брянском?

– Никак нет, мой фюрер, – ответил Гальдер, – зимой наши войска были истощены, обескровлены, лишены самого необходимого. Помимо русской армии они вынуждены были сражаться с невыносимой русской природой. Сейчас наши части полностью укомплектованы, отлично вооружены, имеют высокий боевой дух и готовы наступать хоть до Урала.

Кроме всего прочего, наша разведка не обнаружила никаких признаков подготовки к отражению нашего удара. Даже если русские спохватятся прямо сейчас, то это будет только напрасной тратой сил. А что касается Брянска – это была операция с ограниченными целями, которая удалась большевикам только из-за разгильдяйства и халатности командования 2-й танковой армии. Кроме того, есть сведения, что в ходе сражения корпус Бережного понес значительные потери, в результате чего утратил боеспособность и был выведен в глубокий тыл на переформирование.