— Это точно, — согласился Рогов. — Бабахнуло как следует. Нас вроде как парализовало, всех троих. Сидим и смотрим друг на друга, как в ступоре. Верно, Танька?

Татьяна кивнула.

— Надолго? — поинтересовался Мышкин.

— Какое — надолго! На секунду какую-нибудь. И тут у нее опять входная дверь хлопнула. Тут мы вроде как очнулись. Антон вскочил — и бегом туда, мы за ним… Прибегаем — дверь захлопнута, заперта. Я говорю: милицию, дверь ломать, а он — не надо ломать, у меня ключ. И между прочим, смотрите, как интересно, — вдруг добавил Рогов, явно осененный новой мыслью. — У него был ключ, а он ни разу к ней не вошел без разрешения — вот когда она его выгоняла-то. Во как она его держала!

Мышкин задумчиво кивнул.

— Ну вот… — продолжал Илья. — Вбегаем, а там… она… перед зеркалом… Он к ней кинулся, стал трясти, пульс щупать… Потом вдруг отскочил, повернулся к нам, лицо страшное, и как заорет: «Скорую», милицию, быстро! Ничего здесь не трогайте!» Мы — бегом к себе. Позвонили… Танька то есть позвонила… сама трясется вся… — И бегом обратно…

— Не из любопытства, вы не думайте, — вдруг добавила Татьяна, надо сказать, в точности прочитав мышкинские мысли. — Я бы туда вообще никогда не пошла. Я боялась, что он… того… из окошка выкинется, пока милиция приедет…

Мышкин снова кивнул.

— В общем, вот… — закончил Илья. — Вот и все. Ваши быстро приехали. А мы к себе ушли, и он с нами. После того, конечно, как все рассказали — этому вашему… который вчера был, на «Г» фамилия…

— Все понятно, — сказал Мышкин. — А теперь, если можно, расскажите мне вот что… Расскажите мне о ней… о Козловой. Давно вы ее знали?

— Давно, — сказала Татьяна. — Лет пятнадцать уже. Илья чуть меньше — он сюда въехал, когда мы с ним поженились. А я здесь всю жизнь живу. И Катька здесь жила, с бабушкой, лет с пяти. У нее как-то с родителями… не очень… Отца, кажется, вовсе нету, а мать какая-то… в общем, матери, как я понимаю, не до Катьки было. Потом, когда Катька выросла, бабушка переехала куда-то в другой город, к сыну, к Катькиному дяде, значит, — внуков нянчить, там внуки маленькие. А Катька здесь одна осталась. Потом она замуж вышла, потом вернулась, потом опять уехала, опять вернулась… И с Дерюгиным — так же… Жила-жила у него, вроде замуж собиралась — и вдруг — на тебе! — опять тут как тут.

— Когда она вернулась?

— Примерно с месяц… или чуть меньше. А через пару дней Дерюгин… зачастил…

— А почему он к вам пришел? Вы были знакомы?

— Она же нас и познакомила… — сказал Илья. — В подъезде как-то столкнулись. Еще до того… Когда они еще вместе были. Заехали сюда зачем-то — может, что-нибудь из вещей забрать, не знаю… Катя говорит: «Вот познакомься, Антон, это Таня и Илья, мои соседи и хорошие приятели. Знают меня с раннего детства». Танька еще потом сказала: «Это ей похвастаться захотелось». Помнишь, Тань?

— Дурак! — с чувством отрезала Татьяна.

— Ну хорошо, — примирительно сказал Мышкин. — Это понятно. А как он к вам впервые пришел… пересиживать?

— Да как пришел? — Илья развел руками. — Пришел — и все. Позвонил в дверь и говорит: «Извините, ребята, тут такое дело… Катя меня выгнала. Я бы у вас посидел, если вы не против… А потом еще разок попробую сунусь…» Мы растерялись, ладно, говорим, сидите… Выпить предложили. А потом он уж сам приносил, то есть даже не приносил, а просто у нас держал… про запас. — В подтверждение своих слов Илья распахнул дверцу буфета, и взору Мышкина предстала целая батарея дорогих коньяков и виски.

— Плюс водка в морозилке, — добавила Татьяна.

— Он на ней помешался, — вдруг сурово заявил Илья. — Понимаете — помешался, поехал… Не на водке — на Кате. Я такого вообще не видел. Я вот, допустим, Татьяну тоже люблю, но он ведь совсем как ненормальный был. И ведь дела свои все забросил, надо думать. Сидит здесь, а время идет… Доллары капают…

— А она?

— Не знаю, — коротко сказал Илья. — У нее разве разберешь. Но раз она от него ушла…

— Кстати, — осторожно начал Мышкин, — может, у вас есть какая-нибудь идея насчет того, что между ними случилось?..

— Так она ведь вроде… замуж собралась… — растерянно проговорил Илья. — А вы не знали? За другого, конечно…

— За кого?

— Не знаю, не говорила.

— За бедного, — внезапно заявила Татьяна.

— С чего ты взяла? — опешил Илья.

— Чего-то она такое… рассуждала… Мы с ней как-то во дворе встретились… Насчет «с милым рай и в шалаше»… Не вышла бы, конечно…

— Почему вы так думаете? — ухватился Мышкин.

— Ну-у… Передумала бы. Побесилась бы — и успокоилась. Зачем ей шалаш? Она не привыкла…

— Это ты зря, между прочим, Танька! — возразил Илья. — С нее бы сталось… Она такая была — сама знаешь… необычная.

— Шальная.

— Нехай будет шальная. Не в том дело. А вот кто он — мы совсем не знаем. К ней столько народу ходило! Обещала, правда, познакомить, но вот… не успела…

— Слушайте, — внезапно возбужденно заговорила Татьяна, — так ведь Антон-то, наверное, вчера про него говорил! Про жениха этого! С такой злостью: «с-сука!» Значит, что же выходит?..

— Ничего не выходит, — возразил Илья. — Чего тут выходит? Ясное дело, он все время про это думал. Ах, кто-то к ней пришел! — ну, ясное дело, он, жених, кто ж еще! Тем более она его выгнала. Свободно мог ничего не знать и просто так ляпнуть — от ревности и от подозрительности. Сам-то он что говорит?

— Что ничего не знает, — покорно признался Мышкин.

— Ну вот, видишь! — воскликнул Илья, обращаясь к жене. — Стал бы он его покрывать, если б что-то знал — как ты думаешь?

Мышкин давно заметил, что свидетели при нем часто как будто забывают о распределении ролей и принимаются сами рассуждать, строить предположения, выдвигать концепции — словом, ведут себя как сыщики, совершенно игнорируя его присутствие. Кое-кто из коллег в свое время сильно ругал его за это, утверждая, что детектив должен полностью владеть беседой и направлять ее исключительно по своему усмотрению. В противном случае, говорили они, голову могут заморочить. Мышкину же всегда казалось, что это и так, и не так. Бывали случаи, когда в этих спонтанных рассуждениях вдруг проскакивала чрезвычайно ценная информация, о которой он, может быть, и не додумался бы спросить сам, а если бы и додумался — то не факт, что получил бы ответ на прямой вопрос. Кроме того, он очень хорошо знал, что такой способ для него более органичен — а значит, скорее всего принесет больше толку. В случае с Роговыми, впрочем, все вроде бы и так было на поверхности…

Первым, кого увидел Мышкин, вернувшись к себе в контору, был стажер Коля, уныло бродивший взад и вперед по коридору.

— Его нет, — печально сообщил он Мышкину.

— Нет — кого?