—Даш, ну-ка посмотри наменя,— мой голос прозвучал чуть строже, иона тут жеповернулась.— Яздесь кто?

—Вы… Ваше сиятельство… Вынаш хозяин, граф Александр Петрович Елецкий,— произнесла она, несовсем понимая вопрос.

—Вот! Иглавное тызабыла добавить, я— мужчина, практически уже состоявшийся глава семьи Елецких. Ярешу все вопросы ссогласием матушки. Решу, так как мне будет нужно,— твердо сказал я.— Если есть какие-то сомнения насчет согласия матушки, позови еесюда, иятожесамое скажу при ней.

—Простите, ваше сиятельство. Никаких сомнений. Явсе поняла,— она торопливо удалилась.

Привести впорядок подвал сутра слуги несмогли. Всамом деле там оказалось гораздо больше работы, чем ожидалось, поэтому сразу после завтрака яубежал натренировку всквер Южных Механиков. Убежал, кстати, когромному неудовольствию мамы. Она пыталась что-то рассказать мне оеще ненанятых телохранителях, опасностях, подстерегающих меня, драгоценного, накаждом шагу. Начто явесело улыбнулся иприложил палец кеегубам, мол, ненадо нести эти глупости передо мной.

Сквер располагался недалеко отдома наберегу Москва-реки, сразу перед Татарским мостом. Исчитался вполне приличным местом: неприятные люди влице всяких пьяниц игопоты сюда захаживали редко. Здесь часто появлялась пара полицейских, чинных, вкожаных сюртуках сбронзовыми вставками иконцентраторами нагруди. Вокруг сквера располагались довольно солидные двух-трехэтажные особняки, принадлежащие дворянам или уважаемым людям, состоящим наслужбе императора, таким, семья Айлин Синицыной.

После получасовой пробежки подорожкам между клумб, янашел относительно уединенное место— кусты жасмина наполовину скрывали его отлюбопытных глаз. Итам яосновательно выложился всиловой комплекс, переходящий вотработку быстрых ударов. Серию резких ударов япостепенно дополнял магической кинетикой. Получалось пока неочень: едва мог шевельнуть ветку кустов без касания. Аведь когда ябыл втеле схорошей формой, топравой рукой бесконтактно вполне разносил кирпичную стену вхлам. Все-таки прежний Саша оставил мне внаследство тело хорошее, нодалекое отидеала. Особенно оставляла желать лучшего выносливость. Уже навтором часе неслишком напряженных занятий, ястал жадно хватать ртом воздух ичувствовать, как каждая клеточка тела ноет: «Хватит! Пожалуйста, хватит!». Пришлось перейти нащадящий режим. Следом возникли серьезные опасения, что завтра или даже сегодня квечеру ябуду страдать отболей вмышцах. Для первого раза яявно переборщил снагрузкой. Все-таки завтра вшколу. Мог бынеходить еще пару дней, норешил пойти, отвергнув всякие сомнения насчет непривлекательности внешнего вида. Дачто вид? Он, вобщем-то нормальный: губы еще побаливают, есть припухлость, ноона сходит. Синяки заметно побледнели. Иживот больше нестрадает отпрежних болей— вот это заслуга Асклепия.

Асегодня уменя еще имелось взапасе полдня, чтобы максимально подготовиться квозможным проблемам сСухровым. Вернулся домой якак раз кобеду. Мамы дома небыло. Сослов Антона Максимовича она уехала эрмимобиле, который дворецкий лично вызвал ей. При этом Антон Максимович незнал, покаким именно делам графиня собиралась икогда она вернется. Елена Викторовна лишь распорядилась, чтобы кобеду еенеждали.

Ну, неждали, так неждали. Зато обед вполне ждал я: после плотной тренировки чувствовал практически первобытный голод, ипоспешил встоловую. Наогромный настенных часах, которые кроме времени служили барометром иизмерителем эрминговых потоков, часовая стрелка указывала натринадцать часов снебольшим. Как иположено вэто время нанашем огромном семейном столе стояли холодные закуски. Изприоткрытой двери накухню сегодня веяло великолепным ароматом ухи ичем-то еще, дразнящим мой аппетит.

Обозначая свое присутствие, ядернул рычаг сигнального устройства. Тут жемолоточек скрытого механизма ударил вбронзовую чашу, рождая долгий мелодичный звон— граф пришел, обед требует. Почти сразу двери накухню открылись шире ипоявилась Даша. Вот здесь даже мой пока еще заплывший глаз распахнулся вовсю ширь: она была вкороткой юбке. Белый чепец прикрывал волнистые, блестящие волосы, тугая грудь пряталась вбелую блузу, подхваченную коричневой жилеткой икожаным ремнем— все красиво, эффектно, сексапильно. Для меня старалась? Ноглавное, юбка была столь короткой, что при достаточном наклоне можно увидеть еетрусики. Иноги… УДашеньки прекрасные ноги, может чуть полнее воображаемого мной идеала, ноони по-своему прекрасны. Они невыразимо аппетитны.

—Ваше сиятельство, напервое изволите уху по-астрахански или подать борщ?— спросила она, играя улыбкой, отчего нащеках появились милые ямочки.

—Адавай уху,— решил я, все-таки именно ееаромат окончательно взбесил аппетит.

Очень быстро передо мной настоле появился фарфоровый супник, иДаша налила вглубокую тарелку ушицы сбледными ломтиками стерляди икубиками картофеля.

Ястарался есть неторопливо, придерживая еще неудовлетворенную жадность, ипоглядывая наножки служанки, которая замерла украя стола. Ну, молодец! Почему так прежде немогла нарядиться?

Навторое Даша подала тушеную оленину вягодном соусе сгоркой запеченных овощей. Уже после этого япочувствовал приятную сытость исказал:

—Спасибо, Дашенька. Все очень вкусно,— янемог оторвать взгляда отеерозовых ножек.

Она подошла, чтобы убрать грязную тарелку исделала это очень кстати: моя ладонь тут желегла наееголое бедро. Даша замерла сгрязной посудой вруках итихо произнесла:

—Александр Петрович…

—Твой наряд сегодня великолепен,— сказал я, лаская нежную кожу служанки выше колена.

—Может быть ненадо здесь?— робко спросила она.

—Агде тыхочешь?— мои пальцы оттянули край еетрусиков ивтужеминуту под ними стало влажно.

—Боюсь, кто-нибудь увидит. Антон Максимович может зайти,— простонала она.— Очень боюсь!

—Тыхочешь сделать мне приятное?— япотрогал пальцем набухшую вишенку между еевлажных губок.

—Да,— простонала она, вернув посуду настол созвоном истуком, едва неразбив тарелки.

Яхотел было повести еевсвою комнату, нопосле столь шикарного обеда хотелось еще ипокурить. Чтобы невоняло табачным дымом вмоих покоях, лучше это сделать где-нибудь здесь вподсобном помещении— справа откухни ихимелось несколько.

—Тогда идем,— сказал я, вставая.

—Можно, ятолько посуду отнесу?— спросила служанка.

—Давай. Приходи вовторую комнату, ту, что закладовой,— впредвкушении великолепного десерта, янаправился квыходу изстоловой.

АДаша оказалась права— навыходе яповстречался сдворецким иего сыном, тоже помогавшим похозяйству. Свернул коридор ичерез три десятка шагов открыл дверь внебольшую комнату судобным диваном иплатяным шкафом. Распахнул окно, завесив его шторой и, достав пачку «Никольских», совкусом закурил. Даша пришла вскоре, успев снять белый передник. Зашла иобомлела: