Когда мысАйлин зашли, намиг наступила тишина. Ялишь уловил чей-то шепот:

—Морда целая. Все наврали.

Граф Сухров сидел напоследней парте сГрушевой, бесцеремонно поставив ноги насидение. Втемно-сером, расстегнутом доживота костюме, онпоходил насердитого демона.

Потом кто-то извторого ряда сказал:

—Розовая дура!

Имногие вдруг подхватили:

—Айлин— розовая дура! Айлин— дура! Идиотка конченая! Связалась снеудачником! Его скоро убьют! Скорее быуже!— орали сразных сторон. Восновном братья Брагины задавали тот. Еще Савойский иАдамов— те, кто всегда шестерил перед Еграмом Сухровым.

—Заткнитесь!— громогласно сказал я.— Если еще хоть одна мразь, оскорбит Айлин, тобудет иметь дело сомной!

Поклассу прошел смешок.

—Ой, как страшно! Сейчас усусь!— скривил физиономию Подамский.

Итогда японял, что моим изначальным настроениям— несветить магические способности— несуждено сбыться. Явскинул руки, вмиг впитывая силу эрмингового потока, глубоко вдохнул, переводя силу владони, итолкнул кинетическую волну. Тетради, учебники сближних парт полетели напол, перевернулся стул иПодамский сгрохотом слетел спарты.

Повисла тишина, вэтот раз вовсе глухая. Наменя смотрели десятки изумленных ииспуганных глаз. И, как нистранно, первая подала голос Айлин:

—Саш, нучто ты! Ненадо так!..— она сказала это испуганным шепотом, схватив мою руку.

—Тыдумал кого-то напугать своим дешевым фокусом?— Сухров слез спарты имедленно направился комне.

Заним последовало оба Брагина. Краем глаза язаметил, как вкласс вошел Лужин, став позади меня.

Странно что затысячи лет яникак немогу привыкнуть кмысли: неприятности, если они начались, тосамый верный план рушится. Вот исейчас мои изначальный замысел давал трещину. Яопять оказался вцентре внимания, обладание магией язасветил, теперь только оставалось нарваться надраку сЕграмом именно сегодня, неполучив хотя быпару дней наподготовку.

—Пугать никого недумал, ялишь предупредил: если хоть одна дрянь изкласса тронет госпожу Синицыну, тоотхватит большие проблемы,— сказал я, встретившись сним взглядом.

Сминуту мыстояли друг против друга, играли вгляделки. Сухров недопускал мысли, что он— признанная гора школы— может сломаться иотвести всторону глаза раньше кого бытонибыло. Только, я— знающий, что такое смотреть вжуткую вечность— мог пронзать его взглядом бесконечно долго. Онморгнул. Моргнул второй раз, дернулась мышца щеки, губы недовольно скривились. Явполне понимал, как ему неуютно отмоих глаз. Граф Сухров все яснее чувствовал, что вэтой маленькой безмолвной дуэли происходит что-то нето, кчему онпривык. Стоявший позади меня Лужин, сам того непонимая, пришел ему напомощь:

—Еграм, так тыжевчера очень даже еетронул, аотхватил все равно Елка,— Лужин, как инекоторые другие, пренебрежительно назвали меня «Елкой».

Было желание прямо сейчас, неповорачиваясь, врезать ему локтем под дых. Ячувствовал, где онстоял, иудар мог выйти такой, что Лужа сразу растекся быпополу. Но, нестоит. Пока явсе еще пытаюсь соблюсти некоторые пункты моего простого, напервом этапе мирного плана.

—Получается, я— дрянь? Так? Тасамая дрянь, которая оттебя отхватит большие проблемы?— Сухров вернул взгляд отЛужина комне, его щеки заиграли желваками.

—Утебя есть сомнения?— янесводил снего взгляда, твердого, излучающего уверенности больше, чем все звезды вселенной излучают света.— Если есть, топредлагаю поединок через два-три дня. При свидетелях. Можно пригласить весь класс.

—Саша! Пожалуйста, ненадо драться!— Айлин вцепилась вмою руку так сильно, что стало больно.

—Кстати, классу будет интересно знать, как тысбежал позавчера изШалашей,— вот сэтим известием япоторопился. Такой козырь рано было выкладывать. Хотя мои слова мало кто слышал, только стоявшие рядом идаже они могли непонять ихсмысл.

—Что тысказал⁈— щеки Сухрова отвердели, наних проступил румянец.

—Как интересно!— подала голос Ольга Ковалевская, встала сподоконника иподошла кнам.— Нет, всамом деле будет интересно, если вклассе найдется хоть кто-то, кто способен приземлить графа Сухрова,— посмеиваясь она эффектно тряхнула длинными, золотистыми волосами.

Ееглаза… Синие, сверкающие иронией икняжеской гордыней, даже сейчас, когда мне недокнягини, все равно царапнули мое сердце. Конечно, благодаря высокому положению своей семьи, Ковалевская считалась неприкасаемой. Даже Еграм— гора школы— накняжескую колкость немог ейответить чем-нибудь оскорбительным. Онбудто незаметил слов Ковалевской, ипроцедил мне:

—Нечерез два дня. Янесобираюсь ждать! Сегодня, сученок! Сегодня после уроков напятаке!

Ах, как забавно жизнь смеется надо мной! Она увещает: «Нестрой планов— несработает!». Аятакой упрямый…

—Ему нельзя сейчас! Унего раны, итыэто знаешь!— вступилась Айлин, уже несдерживая слезы— они потекли пощекам.

—Раны? Здесь, что ли?— онпопытался ткнуть меня кулаком вживот.

Конечно, Сухров, сослов долговязого знал, что тот дважды ткнул меня ножом вживот. Итеперь недоумевал: толидолговязый соврал про нож, толиятак быстро очухался каким-то совершенно волшебным образом.

Его движение япредугадал икачнулся влево, одновременно отводя кулак Еграма правой. Витоге онпопал впустоту. Состороны его выпал выглядел неловким, даже смешным. Вэтот момент, хлопнула дверь, вкласс зашел преподаватель пообщей механике, инам пришлось рассесться поместам.

Науроке меня поджидала еще одна неприятность: незачет пополугодовой контрольной. Инеприятность оказалась серьезной: общая механика входила вчисло обязательных предметов при поступлении налюбой изфакультетов Академии Суворова. Ясидел, просматривая листы своей работы скрасными размашистыми пометками проверяющего идумал: «Что жтытак, Александр Петрович? Черт тебя дери, ведь тысдетства пошел постопам отца, интересуешься виманами ииной летающей техникой, атут один изсамых основополагающих предметов, накотором строится основа этих машин— незачет!». Мысли эти были обращены скорее кпрежнему графу Елецком. Нынешний пока еще неуспел отметиться чем-то бесславным вшкольных дисциплинах. Разумеется, все знания (или почти все) прежнего Елецкого держались вмоей черепной коробке, кроме того, они были дополнены серьезным багажом знаний измоих прежних жизней. Ноштука втом, что этот мир, как инаука внем, изрядно отличались отвсего известного мне прежде. Здесь физика несколько иная, другая математика игеометрия созначительными особенностями. Одни построения Закаева чего стоят! Даже таблица химических элементов имела значительные отличия отшести прежних, известных мне. Поэтому постижение как школьных, так иакадемических наук необещало стать слишком легкой прогулкой. Нояумел илюбил учиться. Замногие жизни яразработал свои методы постижения новых знаний, исейчас был уверен, что общую механику вближайшее время яподтяну додостаточно высокого уровня. Уже подтягивал, опираясь напрежние знания графа Елецкого, просматривал ошибки вконтрольной иодновременно слушал преподавателя, дававшего одну иззаключительных тем школьного курса.