Команда искала встреч с туземцами Патагонии, о которых в то время ходило немало легенд. Путешественники углублялись к югу от Порта Голода, и, хотя им часто попадались развалины хижин, лошадиные скелеты и другие следы индейских стойбищ, увидеть туземцев они так и не смогли.

На заре 28 декабря «Астролябия» и «Зеле» снялись с якоря; предварительно начальник экспедиции положил в почтовый ящик, установленный по его приказу, отчет о проделанной работе. Корабли шли мимо бухт Игл, Гииз-Индиен, Бушаж, Бурнан, Бугенвиль, мимо залива Сан-Николас. Взору мореплавателей открывались лесистые берега, которые террасами уходили вверх, подбираясь к белым вершинам гор Тарн[77], пику Нодалес[78]и горной цепи мыса Фроуард[79]. На юге побережье Огненной Земли было гористое, вздымались вверх причудливые скалы в форме пирамид, куполов, зубцов. Но сразу же после того, как корабли миновали мыс Фроуард, растительность стала скудной и малорослой.

Двадцать девятого декабря эскадра подошла к бухте Фортескью, образующей прекрасную гавань у входа в Пор-Галан. Для этого времени года погода в этих широтах была теплой — термометр показывал не менее четырнадцати градусов в тени.

Пор-Галан стал последним пунктом рекогносцировки Магелланова пролива, хотя он находился лишь на середине пути. Карта была составлена весьма точно, а мореплавателям надолго запомнились живописные берега и величественные горы, увенчанные снежными шапками.

Считая, что благоприятный период для плавания в Тихом океане закончился, и по-прежнему надеясь встретить патагонцев, капитан Дюмон-Дюрвиль покинул Пор-Галан 31 декабря, отказавшись от намерения пройти до Тихого океана. Обогнув мыс Фроуард, мореходы остановились, чтобы набрать воды в речке Женн, поохотиться и пособирать целебные травы. Бухту Сан-Николас Бугенвиль назвал Французской[80].

Второго января 1838 года «Астролябия» и «Зеле» подняли якоря и направились к острову Нассау и далее к мысу Сан-Исидро. Подойдя к Порту Голода около мыса Санта-Ана, Дюмон-Дюрвиль выслал вперед шлюпку, чтобы опустить в почтовый ящик второй отчет. Кораблям пришлось задержаться здесь на всю ночь, но уже утром 3 января при спокойном море и благоприятном южном бризе они шли вдоль Огненной Земли с ее низкими берегами, усеянными крупными валунами. Но как на полуострове Брансуик путешественники не заметили ни одного патагонца, так на Огненной Земле они не увидели ни единого рыбника. Лишь несколько гуанако да бесчисленное множество бакланов оживляли пейзаж.

Проверив долготу Порта Голода, нанесенную на карте Кинга, Дюмон-Дюрвиль повел корветы вдоль Патагонии и вдруг заметил палатки. Над поселением реял американский флаг. Наконец представился долгожданный случай установить контакт с местными жителями. Суда, слегка задев килем грунт, вошли в бухту Пеккетт и встали на якорь.

Всем офицерам было разрешено высадиться на сушу, где патагонцы оказали им весьма дружественный прием. Шлюпка доставила на борт «Астролябии» троих туземцев; роста они были среднего: от 162 до 166 сантиметров, пропорционального сложения, со смуглой кожей, длинными черными волосами, низким и покатым лбом, узкими глазами, выдающимися скулами и отсутствием какой-либо растительности на лице у мужчин — такими они предстали перед мореплавателями. В одежде из шкур гуанако, туземцы невозмутимо взирали на пришельцев.

Среди патагонцев находились швейцарец и англичанин. Они, устав от жизни среди дикарей, получили у Дюмон-Дюрвиля разрешение подняться на корабль и покинуть эти края.

Несколько дней спустя путешественникам удалось увидеть и рыбников, которые, несомненно, принадлежали к тому же народу, что и патагонцы, но производили впечатление слабых, измученных людей, выросших в рабстве.

Итак, 8 января «Астролябия» и «Зеле» закончили исследование Магелланова пролива и вновь оказались в водах Атлантики, откуда и направились в приполярные моря. Так началось плавание к Южному полюсу двух корветов под командованием капитана первого ранга Дюмон-Дюрвиля.

Длина Магелланова пролива, разделяющего Патагонию и Огненную Землю и омывающего острова Досон, Кларенс, Десоласьон, составляет пятьсот шестьдесят километров. Если идти проливом, то это сократит путь из Тихого океана в Атлантический на много миль. Французские мореплаватели исследовали две третьих его протяженности, составили с десяток планов бухт и портов, собрали богатейший материал, представляющий большую научную ценность. Во время всего плавания погодные условия благоприятствовали им, не считая бури, которая обрушилась на них в бухте Пеккетт. Не следует забывать, что корветы — парусные суда и что Магелланов пролив легко проходим лишь с запада на восток благодаря господствующим в нем западным ветрам.

Безусловно, в наше время пароходам с их мощными машинами легче преодолевать все препятствия, которые ожидают их в плавании по проливу. Кроме того, в проливе теперь есть удачно расположенный порт, которому сулят хорошее будущее — как в навигационном, так и в коммерческом плане. Это — не старый порт Сармьенто, хотя там и были отличные места для якорных стоянок, от него не осталось даже развалин. Мы имеем в виду колонию Пунта-Аренас, находящуюся на том же побережье полуострова Брансуик, только несколько севернее.

Все, что находится к югу от пролива, принадлежит Магеллании — архипелагу, состоящему из больших, маленьких и совсем крошечных островов и являющемуся как бы продолжением Американского континента между двумя океанами. Внимание научного и коммерческого мира было приковано к событиям, положенным в основу этого повествования. Что же касается мыса Горн, этого близкого родственника мыса Доброй Надежды, находящегося близ оконечности Африки, то скорее именно он заслуживает называться мысом Бурь[81].

На севере и на западе Огненная Земля имеет весьма изрезанное побережье, с выступающими мысами Орендж, Каталина, Номбре, Сан-Диего, бухтами Сан-Себастьян, Агирре, — от мыса Эспириту-Санто до пролива Магдалены[82]. Над западной частью Огненной Земли возвышается гора Сармьенто[83]. Юго-восточная часть Земли заканчивается мысом Сан-Диего, напоминающим присевшего на задние лапы сфинкса, хвост которого погружен в воды пролива Ле-Мер.