Так что мне оставалось целых три часа, чтобы закончить сбор информации и написать статью, а также занести в школу забытые вещи. У меня куча времени на завершение еженедельной колонки о похоронах для субботнего выпуска «Дейли телеграф».

Я созваниваюсь с «обычными подозреваемыми» — актерами, политиками, художниками, писателями, публицистами — и предлагаю им представить себе собственные похороны: выбрать место, способ (кремацию или захоронение), музыку, гимны, речи. Довольно старый формат, но мне нравится, и знаменитости обожают, когда их об этом спрашивают. Как и для любых других колонок, главный секрет — польстить так, чтобы опрашиваемые сами предоставили необходимые материалы. Все, что мне приходится делать, — вычеркивать лишнее и немного редактировать. Людям, утверждающим, что это отвратительно, плохая карма, мрачно и так далее, я отвечаю, что триста фунтов за статью делают для меня тему похорон вполне приемлемой.

К примеру, на прошлой неделе я чудесно провела время с генерал-майором. Старик говорил мужественным, монотонным голосом. Он участвовал в боевых действиях в Северной Ирландии («Кровавое воскресенье»), Косово, Ираке и так далее. К моему удивлению, ему понравился мой вопрос, по крайней мере так он сказал. «Спланировать собственные похороны? — спросил он. — Как, вы говорите, ваше имя? Из «Телеграф»? Вы не родственница того парня из передачи про регби? Думаю, это хорошая идея». И так далее, и тому подобное. Я скромно признала, что я — старшая сестра Кона, и вскоре наш разговор стал просто дружеским.

Генерал-майор продолжал: «Если подумать, то, спланировав все как следует и заранее, я избавлю от хлопот Валери и детей, когда на самом деле преставлюсь».

Набрав номер Дженет Хаббард, директора Оксбриджа, у которой мне предстояло взять интервью, я отвлеклась, вспомнив рассказ Клэр о прошлой ночи.

Мне следовало думать о литературной работе Дженет, посвященной влиянию древних греков на сексуальное воспитание в Викторианскую эпоху, однако все, о чем я могла размышлять, — это как Вирджиния в лунном свете пробирается домой от любовника под взглядом Клэр и диких лисиц. Чтобы решить, насколько ценна данная информация, я придумала газетный заголовок. Все, что мне пришло в голову, было «Интрижка французской мамочки и американского банкира».

Допускаю, звучит так себе, но что-то подсказывало мне, что новостями о Бобе и Вирджинии в саду заинтересуются, даже если эта сенсация местного значения не попадет на страницы «Вашингтон пост» или «Уолл-стрит джорнал».

Вздохнув и положив трубку, я поняла, что мне немного… завидно. Откровенно говоря, когда я узнаю об очередной мамочке, умудрившейся вклинить любовную интрижку в повседневные хлопоты, то испытываю восхищение. Я имею в виду, как с тремя детьми, готовкой, каталогом одежды, всеми домами ей удается найти время и энергию? Я немного посидела, глядя в пустоту. Потом набрала имя Сая Каспариана в поисковике, чтобы узнать, переехал ли он уже в наш сад. Ни один сайт так и не дал мне эту жизненно необходимую информацию, так как все новости касались исключительно лондонских доков и Олимпиады-2012.

Итак, мне предстояло насладиться сплетнями за обедом с Клэр во «Фреш энд уайлд», Мекке фундаменталистов, где даже наркотики, которые они принимали в туалетах, по слухам, не вызывали привыкания. Вечером меня ждала вечеринка… где, может быть, меня представят Саю Каспариану, если, конечно, он уже переехал. Не то чтобы меня это сильно волновало…

Тем не менее жизнь постепенно налаживалась.

Телефон зазвонил сразу же, как только я положила трубку после тщетных попыток дозвониться до Дженет и начала проверять почту и искать юбки от Хлоэ в net-a-porter.com.

Прошло уже целое утро, а я так ничего и не сделала.

— Да? — рявкнула я голосом предельно занятого человека. Если работаешь дома, очень важно донести до всех, кто ездит на метро, вкалывает в офисе и у кого только двадцать дней отпуска в году, что у тебя гораздо более важная и напряженная работа. Иначе они будут относиться к тебе, как к бесплатной домохозяйке.

— Это Джейн Фрейзер, — сказал ледяной голос.

Джейн Фрейзер — один из моих основных источников дохода. Я немедленно сбавила тон. На самом деле ее звали леди Джейн Фрейзер, но она никогда не упоминала свой титул. Младшая дочь графа, за красотой которой скрывался сильный характер, Джейн была жестче, чем мешок с гвоздями. Она принадлежала к девушкам из высшего общества, которые с презрением отказались от высокородного происхождения и проводили жизнь в обществе плохих парней, женатых мужчин или в объятиях чернокожих любовников. Она вызывающе одинока и, хотя работает на «Мэйл», читает «Гардиан».

— Джейн! — воскликнула я голосом, говорящим о том, что своим звонком она осчастливила меня.

— Я не вовремя? Или вовремя? Как ты? Как Ральф? — последовали риторические вопросы. Я понимала, что она совсем не хочет знать о моей обывательской жизни среднего класса, так как подобные разговоры нагоняют на нее скуку. Если бы я ответила, она бы начала зевать, прикрывая трубку рукой.

— Вообще-то у меня не очень много времени, — ответила я. — Приятно тебя слышать. Как ты? Как настроение?

Джейн проигнорировала мои любезности так же, как и я ее.

Несколько первых статей, которые я для нее написала, не произвели должного впечатления. Я пыталась еще и еще, каждый раз посылая отчаянные письма, что готова править и переписывать тексты. Но она, кажется, никогда не возвращала тексты авторам на доработку.

Решающим стал момент около года назад — или так мне показалось. Я написала большую статью о Джонни Боудене, владельце империи интернет-магазинов, очень неплохую, о том, почему мы, мамочки из среднего класса, так помешаны на его каталогах и одежде.

Я хорошо подготовилась, отправилась домой к Джонни, выпила чаю из китайской фарфоровой чашки, и все такое. Я взяла интервью, в котором он дал мне эксклюзив о годах в Итоне, Оксфорде и занятиях спортом. Я подружилась с его женой Софи.

Статья получилась на четыре страницы. Перед публикацией Джейн мне позвонила.

— Мими, — сказала она.

— Да, Джейн, — в ожидании ответила я. Я знала, что статья удалась. В ней у меня получилось объяснить успех Боудена. Я придумала убийственный заголовок «Погода с Джонни Боуденом» и достала фото Джонни в подростковом возрасте в канотье, снятое в Итоне четвертого июня. Я чувствовала, что это пик моей журналистской карьеры. Оставался вопрос — что думала Джейн?

— Я считаю, это самая лучшая статья, — сказала она, и я начала застенчиво отнекиваться в трубку, — которую я когда-либо читала, — многообещающе продолжила она, — в «Дейли мэйл», — радости поубавилось, — о Джонни Боудене, — закончила она.

— Невероятно мило с твоей стороны, — сказала я смиренно. — Мне это напомнило комплимент, который Люси сделала мистеру Тумнусу, фавну, когда он признался, что похитил ее. Она сказала, что он самый милый фавн из тех, кого она знала.

— Как забавно, — ответила Джейн.