Берег, на который он вышел, представлял собой высокую длинную скалу и освещался лучами солнца. Сняв рюкзак, Андрей присел на гладкий прогретый камень, вытащил сухую пачку сигарет и с наслаждением закурил.

«Ничего, всё нормально. Сейчас подымусь повыше и буду идти до впадения Муноннака, левого крупного притока Сыни. А потом, километра через три, начну забирать влево, в гору. Даже если там трудный путь, всё равно не сложнее того, каким мы шли сюда!» — размышлял Андрей, подставляя лицо солнышку.

Руки у него по-прежнему ныли. Перчатки, судя по всему, прилипли к ранам, но теперь ими можно было что-то делать. Потом, конечно, придётся размачивать их водой. Но это потом! Пока не до этого. Может, всё же удастся дойти до избы и лабаза. Это было бы самым большим счастьем, о котором сегодня он боялся даже мечтать.

Неожиданно солнце скрылось за тучку. Стало холодно, и потому Андрей надел рюкзак и начал взбираться по камням наверх, надеясь найти там хотя бы намёк на звериную тропу. Дело в том, что старая эвенкийская тропа осталась с той стороны реки. Она пяти километрами ниже совсем уходила от Сыни и тянула в сторону большого аяна на Куанде. С этой тропой Андрею было не по пути. В дальнейшем он мог рассчитывать только на медведей и оленей, моля Бога, чтобы направления их троп хотя бы приблизительно совпадали с направлением, нужным ему.

Едва забравшись на высокий берег, Андрей сразу увидел следы медведя. По ним он и пошёл. Вскоре одни следы соединились с другими и образовали подобие еле заметной тропки. Это было удачей! Ещё во время путешествий по Северному Уралу он испытал на себе разницу хождения по тропе и без неё. Какими бы замысловатыми петлями не изгибалась тропа, как бы не уводила в сторону, скорость движения по ней раз в пять больше, чем при ходьбе по азимуту, но без тропы. Тогда они со своим товарищем, оператором Алексеем Фроловым, набрели на зимник, проторенный кочующими оленеводами-манси. И это сэкономило им силы и время дня на два!

По пути Андрею бросились в глаза глубокие царапины на стволе толстой лиственницы. Подойдя ближе, он понял, что это территориальная метка медведя. Похоже, что на дереве «расписались» сразу два хищника. Лиственница служила своеобразным пограничным столбом.

«Сфотографировать бы!» — подумал Андрей, глядя на росписи косолапых.

Так происходило всегда: когда он специально бродил по тайге и горам с видеокамерой или фотоаппаратом, ничего интересного не встречалось, но если он был загружен вещами, если поджимало время, мешала непогода или существовали какие-либо иные причины, не позволявшие заняться съёмкой — тут же природа открывала перед Андреем свои удивительные картины, показывала необыкновенные чудеса, манила тайнами и загадками. Вот и сейчас сил и времени на фотографирование у него не было. Впереди предстояла самая сложная часть пути, где не будет ни троп, ни воды, ни знакомых ориентиров. Там они с Виктором не шли, и придётся довериться своей интуиции и везению. Взятая с собой карта тоже ничего конкретного рассказать не могла. Километрах в десяти к востоку на ней был отмечен горячий источник Пурелаг. К нему вёл пунктир тропы. А вот по Сыни и Эймнаху, в который она впадает, никаких троп обозначено не было. Только тайга, мари, да возвышенности.

Метров через пятьсот следы зверей как-то сами собой исчезли. Наверное, здесь у медведей не было необходимости идти след в след по кромке леса, так как скалы остались позади. Рельеф подсказывал Андрею, что скоро он подойдёт к Муноннаку. Недалеко от его устья они с Виктором разбивали лагерь. Тогда они полдня потратили на преодоление брода через него. Муноннак при впадении образовывал каскад небольших водопадов. Андрей предложил перейти приток по одному из них. Виктор же вызвался сходить на разведку вверх по Муноннаку и вдруг пропал. Андрей ждал его целый час, затем, встревоженный, пошёл следом. Чего он только тогда не делал: кричал, стрелял из ракетницы, внимательно изучал следы товарища, периодически пропадающие на каменистых участках.

Виктор вернулся часа через два, гордо объявив ничего не понимающему Андрею:

— Я нашёл отличный брод. Отсюда — километра полтора. Пошли!

Тогда они серьёзно поругались. Витька обиделся и до вечера с Андреем не разговаривал. Они молча налаживали переправу перед самым устьем Муноннака, молча перебраживали его. И, поскольку за этим занятием их застал вечер, расположились на ночлег рядом со стрелкой…

Андрей спускался к реке. Он узнавал знакомые места. А вот и полянка на высоком берегу, где стояла их палатка. Боже, как недавно это было, и сколько всяких происшествий с тех пор случилось! Кажется даже, будто путешествие с Виктором происходило в совершенно другой жизни.

Андрей подошёл к притоку. Воды в нём было мало. И он, не раздумывая, перешёл его по камням, образующим естественный уступ, с которого срывался вниз трёхметровый водопад. Перешёл там, где и хотел это сделать в прошлый раз. Это удалось ему без особого труда. И он, не выдержав, громко воскликнул:

— Дураки! Какие же мы с тобой, Витька, дураки!

Так как дальше Андрей намеревался идти по склону, и было непонятно, встретит ли он воду, в Муноннаке была заполнена специально приготовленная пол-литровая бутылка. И ещё он решил напиться чистой речной воды «от пуза». Жажда к тому моменту его уже мучила, сказывались съеденные утром солёные хариусы.

На этой стороне Муноннака отчётливо читались их с Виктором следы. Тут они здорово натоптали, налаживая переправу. Утолив жажду, Андрей пошёл дальше.

Сразу подыматься по склону не хотелось, так как вдоль берега Сыни вела хорошо набитая звериная тропа. Почему-то раньше они её не видели. И Андрей пошёл по ней. Направление было вполне приемлемым, тропа умело огибала завалы, большие камни и густой подлесок. И чувство благодарности зверям за их труд переполняло сердце Андрея.

«Так мы сэкономим время! — рассуждал он. — Но всё равно километра через два надо будет уходить наверх, иначе я опять залезу в непролазную чащу и каменные берега».

Отсюда до впадения Сыни в реку Эймнах оставалось около восьми километров. Это по прямой. Но таким ли уж прямым получится его путь — он этого не знал. Дорога была совершенно неизвестной. Внутренне Андрей готовился дотянуть хотя бы до Эймнаха. Оттуда останется всего четыре километра до избы. В случае чего, рано утром он обязательно их преодолеет. А дальше — будет легче!

Несмотря на неудачное утреннее купание и ободранные в связи с этим руки, настроение у Андрея было хорошим. За две недели путешествий по тайге он сильно окреп физически. В первое время мышцы ночами ломило так, что он не мог спать. Но с каждым днём выносливость его возрастала, нагрузки переносились легче, да и скорость передвижения становилась всё больше и больше. Рюкзаки у них с Виктором весили килограммов по тридцать пять. Это слишком много даже для человека, всю жизнь прожившего в таёжных походах! Для них же, девять месяцев в году проводящих в городе и не таскающих там подобные тяжести даже по асфальтированным дорожкам, такой вес вообще был критическим. Сейчас Андрей с улыбкой вспоминал, как они с Виктором по очереди поднимали друг друга, поскольку в одиночку встать с рюкзаками не могли. Но уже на пятый день пути поднимались они самостоятельно, хотя вес их поклажи изменился мало.