Кэт сморщила нос.

— Иди сюда. Не могу же я разговаривать с тобой издалека.

Она вошла в сарай. За ее спиной раздавалось шарканье Джема. Кэт остановилась и развернулась к нему.

— Как ты это терпишь? — выпалила она первое, что пришло на ум: у Кэт болела голова и ей трудно было собраться с мыслями. — Вонь, жару?

Джем пожал плечами, и Кэт сообразила, что для него этот вопрос не имеет смысла.

— Лейн не возвращался? — в свою очередь спросил Джем.

— Насколько знаю, нет. А что?

— Мне кажется, что-то с ним нечисто, госпожа. — Джем поглядел на нее. — Вечно ему надо выяснять, где вы.

— Правда? Это еще зачем?

— Кто ж его знает? Но я несколько раз слышал, как он спрашивал про вас горничную вашей тетушки, а еще я заметил, что Лейн с вас глаз не сводит. Кажется, на днях он рылся в моих вещах, хотя наверняка не скажу. Если так, то он мог наткнуться на…

— Мне сейчас не до Лейна, — перебила Кэт. — Сегодня вечером хочу пойти в город. Мне снова понадобится одежда. — (Джем покачал головой.) — Старая рубашка и штаны, только и всего.

— Нет, госпожа.

— В доме наверняка отыщутся подходящие вещи. Загляни в сундук с лохмотьями для бедных. Непременно что-нибудь подберешь. Плащ у меня уже есть. Я его вчера нашла.

— Опасное дело вы затеяли.

— Это не тебе решать. Хочешь, денег дам? Может, тогда тебя будет легче уговорить?

— Не стану я вам помогать.

— Но почему?

Джем смотрел ей глаза в глаза:

— Потому что вы можете попасть в беду.

— И что с того? — возразила Кэт. — Я должна увидеться с отцом. Меня выдают замуж за сэра Дензила. Я лучше умру.

Джем оставил ее слова без внимания.

— Зря я вас вчера отпустил, — произнес он. — Сити во время пожара — ну просто сумасшедший дом.

Кэт топнула ногой:

— Нет, ты найдешь для меня одежду. А потом будешь ждать у двери и впустишь меня, когда я вернусь.

— Не бывать этому.

— Я тебе приказываю.

— Уж простите, госпожа.

Кэт шагнула к двери:

— Без тебя у меня ничего не получится.

Но Джем не сдавался:

— Вы даже не знаете, с чего начать поиски. В соборе Святого Павла вы с ним теперь не встретитесь.

— Я его обязательно найду. Может быть, он на Боу-лейн.

— От Боу-лейн ничего не осталось.

Кэт понадобилось некоторое время, чтобы уложить в голове эту мысль: дома, где она выросла, больше нет.

— Значит, он где-то поблизости.

— Ваш отец может быть где угодно, госпожа. Конечно, если он жив.

— Ну разумеется, жив. — Кэт едва не испепелила Джема взглядом. — Ты можешь передать ему весточку?

— Нет. Он всегда первым передает весточку мне. Так надежней.

— Каким образом?

Джем встал поудобнее, чтобы перенести вес с хромой ноги.

— Мне не велено вам рассказывать.

Кэт состроила гримасу:

— Отец не видел меня шесть лет. Он забывает, что я уже не дитя. Ты, кстати, тоже, хотя тебе оправдаться нечем.

Джем долго глядел на нее.

— Есть один человек, — наконец проговорил он. — Иногда он приносит мне письмо, а бывает, просто записку. А я передаю свои письма и записки через него. Вчера этот человек сказал мне, что вы должны прийти в собор и ваш отец подойдет к вам в проходе Святого Павла.

— Кто этот человек? Где его искать?

— Не знаю, госпожа.

Кэт рассердилась:

— Ну должен же ты хоть что-нибудь знать!

Джем ответил не сразу, но затем медленно произнес:

— Он живет где-то возле Курситор-стрит. Кажется, он портной. В прежние времена я его иногда встречал.

— Значит, я отправлюсь туда и найду его. Если отец не у него, возможно, этот человек знает, где он.

— Я вас не пущу, — возразил Джем. — Не позволю вам глупости делать. Давайте я поищу вашего батюшку. Или еще лучше: наберитесь терпения, и он сам объявится.

— Нет, я пойду. А ты должен мне помочь.

Джем покачал головой:

— Опасность слишком велика. Если узнают, что ваш отец в Лондоне, его будут судить за измену. А вместе с ним всех, кто его укрывал.

Кэт вскинула руку, собираясь отвесить Джему пощечину, но потом медленно опустила ее.

— Ну что ты упрямишься, старик? Достаточно одного моего слова — и тебя вышвырнут на улицу.

— Раз так, скажите это слово.

Наконец длинный вечер подошел к концу.

Дядя Олдерли и кузен Эдвард побывали в Сити, а потом отправились дальше на запад, в сам Уайтхолл. За ужином только и разговоров было о том, что они видели. Пожар утрачивал свою силу, но Сити по-прежнему в огне, и все боятся, что пламя доберется до большого порохового погреба в Тауэре, особенно если ветер опять переменится. Великий исход из Сити продолжается. Сбежали семьдесят-восемьдесят тысяч человек, не меньше. Все они хлынули в уцелевшие предместья, в Хаундсдич и Чартерхаус, в Западный Смитфилд и Кларкенуэлл и даже в Хаттон-Гарден, где они обосновались прямо у стен Барнабас-плейс.

— Они все будто во сне, — рассказывал господин Олдерли. — Люди просто не в состоянии осознать, что случилось.

Беглецы разбили лагеря везде, где только можно. Парк в Мурфилдсе был забит ими до отказа: двадцать акров земли заняла рыдающая, причитающая или спящая человеческая масса. Некоторые переправились через реку и поселились в Сент-Джордж-Филдс, хотя даже этим засушливым летом земля там остается заболоченной и по ночам от нее поднимаются скверные испарения. Другие — то ли неленивые, то ли просто напуганные — ушли еще дальше, на холмы Ислингтона.

— Бог знает чем это все закончится, — произнес господин Олдерли. — Если люди покинут Сити, для чего им сюда возвращаться?

Во взгляде Оливии отразилась тревога.

— Что же нам делать, сэр?

— Вам не о чем беспокоиться, моя дорогая. Куда бы люди ни отправились, деньги им понадобятся. Я предпринял необходимые меры предосторожности. Поэтому наши дела будут идти хорошо, какая бы судьба ни постигла пепелище Лондона.

Тетя перегнулась через стол и погладила мужа по руке:

— Вы так мудры, сэр!

Господин Олдерли тут же отдернул руку: публичные проявления чувств его смущали. Однако восхищение супруги польстило ему.

— Лейн вернулся? — спросил господин Олдерли.

— Нет, сэр.

— В таком случае придется его рассчитать. Да, я помню, он ваш слуга, но я не потерплю в