В северной апсиде и по стене в направлении к югу сделана пробная траншея. За небольшим слоем мелкого щебня начинается грунт скалистой почвы. Здесь в нескольких местах обнаружены остатки погребения, но не в цельном виде, а в небольших углублениях, специально сделанных для положения костей. Так, на глубине 1/4 аршина, на песчаной плите, в маленьком углублении, найдены истлевшие кости, кусочек стекла и кольцо. Кости были прикрыты доской. У самой северной стены под плитой, в углублении в пол-аршина длиной и 1/4 глубиной, найдены еще кости с черепом, который разбит на кусочки. Кости оставлены мной на своем месте и заложены плитой, у устья ямки положен булыжник. Все место завалено снова землей.

Можно сказать, что сделанными пробными траншеями внутри церкви не добыто таких результатов, которые оправдывали бы дальнейшие в том же направлении попытки. Очевидно, следовало бы перенести работы на окрестности храма, где находится обширная поляна с неровностями и где можно предполагать основания зданий, принадлежавших храму и окружавшему его монастырю.

Но я был поощрен важной находкой и внутри самого храма. Не столько с археологической, сколько с церковной и политической точки зрения может получить значение сделанная мной находка внутри церкви. Выше было указано, что по некоторым литературным указаниям местонахождение раки св. Евгения следовало предполагать у правого предалтарного столба. И, действительно, после снятия деревянного настила, когда обнаружился каменный пол из штучного мрамора и когда стало возможным выяснить план мозаичного пола, в правой (южной) стороне между пилястром и алтарем в полу открылись явственно следы углублений, каковые обозначают места для четырех ножек саркофага. Далее выяснено, что эти углубления сделаны в скалистом грунте и что дальнейшие попытки раскапывать место были излишни. Остается неизвестным, греки или турки удалили раку из церкви. Если допустить мысль, что мощи были заблаговременно скрыты в алтаре под верхним слоем земли, то можно бы видеть в найденных нами костяках остатки мученика. Рака св. мученика и сама по себе представляла значительную ценность, как можно видеть из следующего описания раки св. Стефана Сурожского[31]: «разбивъ двери и вниде видеше гробъ святого, а на гробе царьское одiяло и жемчугъ и злато и камень драгый и кандила злата, сосудовъ златыхъ много. Все пограбиша».

Когда выпадет на долю оживить память св. Евгения в Трапезунде, и этот вопрос должен разрешиться вместе с общим вопросом о церквах, обращенных турками в мечети.

Кроме перечисленных больших церквей сюда относятся: 1) церковь св. Филиппа, или мечеть Ай-Филипо; 2) древняя церковь в Дере-махале, или мечеть Исмаил-баба; 3) церковь св. Иоанна, или Богородица Керула, ныне мечеть Карабет-джами в Леонтокастрон (мол); 4) церковь на акрополе Комнинов, или Кале-джами. По преданию есть еще некоторые церкви, обращенные или в текэ или в бани, например одна такая близ гимназии фроутгаттршу, другая под именем Зейдыклык близ нынешней комендантской площади. Выяснить в точности другие стороны предания является задачей будущих расследований.

В высшей степени любопытным явлением в фамильной истории византийских Комнинов оказывается младшая ветвь князей, стечением обстоятельств и частью личной волей императоров устраненная от наследования престолом и вступившая на путь протеста и интриг против старшей линии, располагавшей высшей властью. Этот специальный вопрос имеет, как видно будет далее, особенное значение в империи Трапезунда, и потому считаем необходимым его выяснить. У царя Алексея I Комнина (1081–1118) было три сына и четыре дочери от Ирины Дукэны. Старший его сын Иоанн был третьим в порядке рождений, т. е. родился после двух дочерей, Анны и Марии. После Иоанна у царя Алексея родились еще два сына, Андроник и Исаак, и две дочери, Евдокия и Феодора. Старшая дочь Анна, известная писательница и цесаревна, родилась в 1083 г., а старший сын Иоанн, впоследствии вступивший на престол, — в 1088 г. Как известно, в Византии определенного закона о престолонаследии не существовало, и на почве домогательства высшей власти происходили большие потрясения. В семье Алексея Комнина высокообразованная, гордая и властная супруга его проводила свои взгляды на престолонаследие, несогласные с видами и распоряжениями царя. Между тем как Алексей в 1092 г. объявил соимператором царевича Иоанна, едва достигшего трехлетнего возраста, царица Ирина употребляла все старания к передаче преемства власти кесарю Никифору Вриеннию, за которым была в замужестве цесаревна Анна. Из этого возникли семейные недоразумения и раздоры.

Скоро в этих раздорах начал принимать участие и играть видную роль цесаревич Исаак, третий сын Алексея I Комнина, носивший недавно лишь созданный громкий титул севастократора — первый чин вслед за императорским титулом. Ему усвояется еще титул порфирородного, на который имели право императорские дети, рожденные в порфировой зале. Хотя в день смерти Алексея в 1118 г. Исаак был душой партии, стоявшей за переход власти к старшему сыну умершего, Иоанну, тем не менее в царствование своего брата он не занимал видного положения ни при дворе, ни в администрации. Даже напротив, он оказался в немилости и находился то под стражей, то в изгнании в иностранных землях. И затем вся почти долголетняя жизнь этого весьма даровитого и высокообразованного князя-изгоя прошла в скитаниях по чужим землям и в разнообразных приключениях. Официальный историк Иоанна Комнина, писатель Киннам, упоминает, что при вступлении на престол (в 1143 г.) Мануила севастократор Исаак содержался в заключении, «ибо было подозрение, что он подкапывается под брата». Хотя Мануил дал ему свободу, но вскоре должен был предпринять меры предосторожности, так как «желание царской власти у Исаака овладело им, с ним росло и развивалось и как наследие перешло к его детям». Историк характеризует его следующими чертами. Он был человек воинственный и храбрый, одаренный высоким ростом и прекрасным сложением. Проживая у разных народов, между прочим у иконийского султана, он стремился к одной цели — напасть на византийские области и нанести вред царю. Сколько правды в этих словах официального историка и нет ли в них преувеличения насчет опасности для императоров Иоанна и Мануила, на это не имеется точных данных. Для нас важнее здесь обозначить, что ближайшее потомство этого князя, именно его сыновья Иоанн и Андроник, разделяют судьбу севастократора Исаака; и они были также чуждыми в Константинополе, воспитывались на чужбине и проводили жизнь в странствованиях по чужим странам. Старший сын его Иоанн принял мусульманство и окончательно порвал с эллинством и православием, что же касается второго сына Андроника, то он в старости достиг императорской власти в Константинополе и, так сказать, осуществил притязания протестующей младшей линии. Большую часть предыдущей жизни он провел за границей при дворелатинских князей Сирии и Палестины, у гостеприимных владетелей Грузии, с которыми связывали Комнинов родственные отношения, у сельджукских эмиров Икония и у русского Галицкого князя[32]. По прямой линии от Андроника, через его сына севастократора Мануила, византийские Комнины в лице Алексея и Давида, сыновей Мануила, являются основателями Трапезундской империи.