то кворума не будет, и голосование состоится только после парламентских каникул. За это время можно подготовить почву и убедить парламентариев, что бандиты и есть настоящие бунтовщики, подрывающие устои государства. Это сплотило бы коалицию. А если усмирять банды отправят кавалерийских гвардейцев, те на радостях забудут о своих обидах на Вариса.

Варис встал. Баклер тоже поднялся с места.

– Миледи, лорды короны просят слова, – объявил председатель. – Кому вы дадите высказаться?

Для Вариса был ясен ход мыслей Лумивесты. Допустим, она доверяет Варису, но что лучше: дать ему выступить первым или надеяться на его заключительное слово? Очевидно, что ответа она не знала. Как не знала и того, что дебаты фактически завершились.

В итоге она поступила так, как сделал бы и сам Варис, будь он новичком в парламенте – повернулась к главному лорду-парламентарию и негромко, чтобы не услышали остальные, заговорила с ним напрямую.

Разумеется, она просто спрашивала, как полагается поступать в таких случаях по протоколу. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Извору следовало во всеуслышание огласить содержание беседы, хотя ему и не дали слова – впрочем, на нарушение этой формальности никто не обратил бы внимания. Однако Извор, свято блюдущий все требования регламента и протокола, на такое не пошел бы.

И естественно, как понимал Извор, если после такого приватного обсуждения Лумивеста даст слово его главному союзнику, то все будет выглядеть сговором, и ее уже ничего не спасет. Оставалось только одно. Варис сел на место. Теперь о выступлении просил только Баклер.

Его просьбу уважили. Он потребовал немедленно проголосовать по седьмому пункту повестки дня.

Просьбу Лумивесты отклонили ста шестьюдесятью двумя голосами против ста двух. Поражение, хоть и не разгромное, все-таки было поражением.

Затем председатель Пользен спросил, возражает ли кто-нибудь против закрытия заседания. Никто не возражал. Заседание ассамблеи завершилось в двадцать две минимы четвертого. Лорды потянулись к выходу. Лумивеста встала и подошла к Извору. Тот заговорил с ней, делая успокаивающие жесты, а потом посмотрел на Вариса и помахал ему рукой. Варис направился к ним.

– Милорд Извор мне кое-что объяснил, – сказала Лумивеста. – Оказывается, я почти все сделала неправильно.

– Нет, что вы, – добродушно возразили Извор. – Вы ничего дурного не сделали. Просто природа политиков такова, что они все сводят к политике, а не к отдельным вопросам. Варис, коронесса говорит, что завтра уезжает. Надо хоть как-то развлечь ее в столице. Пригласите ее на котильон в посольство.

– В какое посольство? – спросила Лумивеста.

– Никогда не спрашивайте, в какое посольство, – небрежно заметил Извор. – Иначе подумают, будто для вас это важно, что чревато объявлением войны.

– В посольство Ферангарда, – сказал Варис. – Туда недавно прибыл новый посланник. Я с удовольствием составлю вам компанию.

– Но для этого мне нужен вечерний туалет, – вздохнула Лумивеста. – Боюсь, я отстала от листурельской моды.

– Варис, попросите привратника вызвать вам кэб, – сказал Извор, – и отвезите миледи Лумивесту к Айвори. И ради Шиары, смените костюм – вы уже на четырех балах появлялись в одном и том же синем фраке. Все, ступайте. Увидимся на приеме.

В дверях Лумивеста сказала:

– У меня в кабинете остались вещи…

– Документы? Лейва, коридорная нашего этажа, отправит их с посыльным вам в гостиницу. А об одежде не беспокойтесь, мы же едем к Айвори.

Ателье «Айвори и Айвори» находилось на Речной улице, в двадцати кварталах от здания парламента. Близкое соседство с доками не позволяло назвать район фешенебельным, но владелицы ателье не хотели никуда переезжать. Старшая Айвори утверждала: «Те, кто заявляет, будто наше ателье расположено не по модному адресу, не способен по достоинству оценить ни нас, ни моду».

Ателье занимало три дома со стеклянными витринами в литых чугунных рамах: справа галантерейная лавка, где продавались галстухи, воротнички, чулки и прочие готовые изделия (разумеется, для желающих их шили и на заказ, но это почиталось излишеством). Швейная мастерская разместилась в доме слева; сквозь большие витрины видно было, как внутри кроят, сметывают и строчат. Если приложить кончики пальцев к стеклу, чувствовалось стрекочущее гудение швейных машин, а если поднять руку, то ощущалось дуновение вытяжки.

Привратник учтиво приподнял цилиндр и распахнул перед Варисом и Лумивестой центральную дверь. В длинном вестибюле с высокими потолками громоздились коробки, лежали рулоны ткани, вдоль стен выстроились трельяжные зеркала и вешалки. В нише виднелись гербовые патенты шести последних лескорийских монархов. Лумивеста с любопытством посмотрела на них и сказала:

– Последняя из Бериллов посвятила в палионы мою бабушку, а Львиногор – моего прадеда.

– Правда? – раздался женский голос.

К ним подошла Марта, младшая Айвори. Из карманов ее халата торчали ножницы, булавки, мерные ленты и прочие швейные принадлежности.

– Добрый день, милорд корон. Давненько вы к нам не заглядывали.

– Да, мне об этом все говорят, – добродушно ответил Варис, представил Лумивесту и объяснил, что им требуется. – Затруднение в том, что бал начнется в семь вечера, то есть через три часа.

– Если бы через час, то было бы затруднение. А так – интересная задача. И вам тоже костюм подобрать, милорд? Прошу вас, не отказывайтесь.

– Да, и мне тоже.

Лумивеста и Айвори начали обсуждать фасоны (надо было найти подходящий готовый наряд и подогнать его по фигуре, потому что даже в ателье Айвори не смогли бы сшить новый за три часа) и ушли в примерочную. Вариса обслуживал другой закройщик. Сверив размеры Вариса с записями в конторской книге, закройщик осведомился, не изменились ли привычки клиента. Пользуется ли он тростью? В таком случае следует озаботиться длиной рукавов. А может, нужен покрой посвободнее, чтобы был незаметен револьвер? Смущенно отказавшись, Варис спросил, входит ли в моду такой фасон.

– Не могу знать, милорд, – с улыбкой ответил закройщик, что означало «нет».

Сотрудники «Айвори» никогда не сплетничали и не распространяли слухов, но новостей моды не скрывали.

В каталоге готовой одежды Варис остановил свой выбор на шелковой сорочке, шитой серебром, и фраке сине-серого сукна с черной атласной отделкой. Закройщик одобрительно кивнул. Вежливые и почтительные сотрудники «Айвори» ни за что не взяли бы в работу наряд, который, по их мнению, не подойдет заказчику. Принесли фрак. Варис надел его и стоял неподвижно, пока закройщик мелом помечал места, требующие подгонки.

После этого фрак унесли в швейную мастерскую. Варис пошел туда. В мастерской стрекотали все двадцать машин: готовили спешные заказы, наряды для праздника Равноденствия. Работники и работницы, в рубахах и полотняных фартухах, с волосами, забранными в хвост или под головные сеточки, со знаками гильдии портных на груди – серебряными или золотыми ножницами, – кроили и сшивали шелк, атлас и бархат бледно-зеленых, золотых