– Эх, да что мы, бастурмяне, какие! – сорвал с головы картуз староста Терофей и, достав из-за околыша бумажную «трёшку», кинул заначку в головной убор. – Чай не чужие! Давайте други, скинемся нашему Борьке на путь-дорожку, – призвал остальных поддержать свой и казначейский почин, – кто сколько может!

Мужики, оглядываясь, не видят ли их бабы, полезли за своими заначками. Кто из лаптя, кто из потайного кармашка, кто из шапки – доставали мужики денежку и бросали в, пошедший по кругу, головной убор Терофея. Рубли, трёшки, а иногда и пятёрки, ложились с приятным хрустом на дно картуза. Запустив руку под ризу, отец Горлампий выудил на божий свет червонец, и грустно взглянув на него (надеялся ведь рубль вытащить, а тут такое невезение) отправил в общак, не забыв перекрестить напоследок.

– Держи, сынок! – сунул дед Терофей в руки Перебору добрую пачку ассигнаций и натянул картуз на прежнее место. – И не поминай лихом!

– Спасибо! Спасибо, вам братцы, дядьки и деды! – прослезился, заикаясь от переизбытка чувства благодарности Перебор. – Вы, вы, вы не пожалеете! Я, я, я вас всех прославлю! Долг, долг платежом! Я, я …

«То, что ты нас «прославишь», сомневаться не приходится, – думал глядя на распинающегося в благодарностях парня, староста, – а вот то что мы не пожалеем, в этом у меня бо-о-ольшие сомнения. Ну, да что теперь».

– Ну, да, чаво уж там! – махнув рукой, воскликнул Терофей. – Давай прощеваться! У нас теперича забот выше крыш, – сказал он, хотя вода на самом деле стояла вровень с крышами, а никак не выше, – Иди уже, Переборушка! Не трепи душу и нервы!

– Иди с богом! – перекрестил счастливого изгнанника отец Горлампий и отвернулся, стараясь скрыть вновь навернувшуюся скупую поповскую слезу – что-то разсентиментальничался сегодня батюшка.

– А можно я на погост зайду, с матушкой попрощаться? – попросил Перебор, на что получил молчаливое согласие сородичей.

Поклонившись молчавшим мужикам в ноги, юный Перебор развернулся и в полном одиночестве побрел на кладбище, которое находилось за дальним косогором и в акваторию нового озера не вошло.

Никто не пошёл за ним следом, и мы не пойдём. Пусть один там побудет, поразмышляет, без наших наблюдений и комментариев. Должно же быть ещё хоть что-то святое в нашей былине, окромя земли рунийской.

Давайте лучше вернёмся пока к внеплановой сходке. Что тут у них.

– Всё, мужики, пошли работать! – проводив взглядом скрывшегося за пригорком юношу, скомандовал староста.

Собрав сломанные об Перебора палки и штакетины, необходимые для костра, мужики потянулись к семьям: болтавшейся вдоль берега детворе, собиравшей прибиваемый волнами плавучий скарб; жинкам, доившим коров на пригорке и готовившим на кострах обед. Им надо было как-то обустраиваться на первое время.

На месте недавних разборок остался только Ремул Аврагович – знахарь и казначей в одном флаконе, переводивший взгляд то на удалявшихся мужиков, то, с лёгкой завистью, в сторону погоста, куда ушёл изгнанный из деревни Перебор.

«Интересно всё-таки у нас, у руничей, получается, – думал в этот миг думу умудрённый жизнью Ремул. – Сначала на колу четвертовать хотели Переборушку, а в конце концов ещё и кучу денег на дорогу дали, и всё только за то, что деревню утопил. Эх, умом нас руничей не понять, аршином общим нашу логику не измерить. Хороший всё-таки народ у нас, странный, добрый и… ну и слава богу!».

Поглядывая на покрытое искристой рябью новорожденное озеро, премудрый знахарь поковылял за остальными.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.

Не ведая ни сном, ни духом, какие страсти разгораются вокруг его великой родины, Перебор, всё это время браво маршировал прочь от малой родины, туда куда глядели его чистые и честные глаза. А глаза нашего героя глядели, ни много, ни мало в сторону града первопрестольного, столицы княжества великого, стольного Нерезиновграда.

Кто-то, баламутя хрустальный ручеёк повествования, недоуменно воскликнет – что за дурацкое название у главного мегаполиса государства? Я так скажу. А я почём знаю. Назвали так далёкие предки горожан нынешних и ладно. А, может и по другому звали город, к примеру Березиновка, в честь главного дерева Рунии, а с веками какие-то буквы в название подзатёрлись, да другими заменились. Тоже версия. Но, врать не буду, верного смысла не знаю, это уже к топонимистам, они так «по-научному» соврут и глазом не моргнут, что не поверить им на слово будет весьма трудно. И, знаете что? Давайте не отвлекаться от сути, и не отставать от нашего героя. Нерезиновград и точка.

В общем, двинул парень, как и вся сельская молодежь, в город.

Да, кто-то сейчас вновь задастся наивным вопросом: а чего это он в город попёрся, ведь обещал своим соседям-сородичам не ходить туда, чтобы чего не вышло? Я и тут отмалчиваться не буду, как на духу отвечу. Соврал он. Да! Взял и нагло соврал, чтобы отпустили его с миром. Ибо ежели Перебору в голову какая умная, на его взгляд, идея приходила, то хоть кол ему на той самой голове теши, не отговорить его было. До того он идейный человек был, что несмотря ни на что, почти завсегда доводил задуманное до логического, а чаще нелогичного, но конца. Вот и сейчас, несмотря на заверения деревенским, не напоминать князю про их житьё-бытьё, решил, однако, Перебор пойти к правителю, рассказать всё как есть без утайки, и попросить гуманитарной помощи, в виде хорошего земельного участка для их такой дружной и отзывчивой общины.

Всё, господа, не морочте мне и себе головы своими «квадратными» вопросами. Просто наслаждайтесь былиной, а в настоящий момент тем, как наш герой сам себя пытается убедить в правильности принято решения.

«А что князь, не человек что ли, не поймёт беду нашу, не проникнется нуждами населения? – робея пред своею же задумкой, размышлял Перебор, маршируя по колдобинам доро… э-э, тракта, подходя всё ближе к граду стольному и всё медленнее переставляя свои могучие ноги. – Тем более, опять скоро выборы монарха и пускай он, как обычно, единственный кандидат на трон, всё равно процент покажет вотум доверия, или как его там. Что ему стоит помочь какой-то глухой деревеньке – пара пустяков, а может даже и приятные хлопоты. Хотя, ведь, всё может иначе обернуться. Вспомнит, что там от нас недоплачено. Тогда будет вообще невесело. Нет! Уговорю я его. Как пить дать! Блин, про воду даже вспоминать муторно. Надо, Боря! Надо!».

Долго ли коротко ли, но с такими вот мыслями, кружащимися в голове вокруг первоначальной идеи, подобно планетам вокруг солнца, Перебор, наконец, достиг пункта своего назначения и, поставив мысленную галочку в первом пункте идеи (не халям-балям, гляньте-ка, всё по пунктам, по полочкам), подошёл к крепостным воротам первопрестольной Нерезиносквы, всё ещё не решив: радоваться этому факту, печалиться или бежать отсель сломя голову.

– Гоп-стоп! Когось нэлёгкая нэсёть? – ощетинился подвесной мост надо рвом ажно двумя копьями, торчавшими из рук такого же количества стражников. Провидение решило всё за Переборушку – он не мог себе позволить уйти после такой недружелюбной встречи, а потому и решил, из принципа добиться приёма у князя.