– Но вы говорили, что заплатите три тысячи долларов, – обратилась Антонина к сидевшему у окна полному мужчине в дорогом костюме.

– Слушайте, Антонина Петровна, – улыбнулся он, – все течет, все меняется. Соглашайтесь с предложением или потеряете дочь. Времени у вас сутки.

– Но вы не можете, я буду жаловаться!..

– Ради Бога, госпожа Полкина, – рассмеялся полный. – Но пожалейте свою Светлану. Поверьте, я бы не хотел, чтоб моя дочь оказалась в руках таких, как он… – Полный показал на парня.

Тот засмеялся:

– У тебя сутки, курица! – и посмотрел на часы. – Сейчас тринадцать двадцать пять. К этому времени завтра ты должна приехать к нотариусу, и мы все…

– Ну зачем госпоже Полкиной доставлять неудобства? – посмеиваясь, проговорил полный. – Мы сами заедем к ней. У вас там, кажется, постояльцы? Мы не будем столь жестоки и дадим им пожить неделю. Самолет первых пассажиров возьмет через несколько дней. Купить билеты мы им поможем. Честь имею, госпожа Пол-кина! – Он вышел.

Парень шлепнул женщину по ягодицам и, усмехаясь, двинулся за ним следом.

Опустившись в старое кресло, женщина зарыдала.

– Да баба как баба, – пожал плечами Геннадий. – Симпатичная мордашка. Волосы русые, волнистые такие. Фигурка очень даже ничего.

– У тебя, Кутехов, только одно на уме, – усмехнулся плотный капитан милиции. – За это, наверное, и вылетел из ГАИ. Предложил симпотной нарушительнице…

– Так и было, – захохотал Геннадий, – но я не жалею. Сейчас бывшие коллеги могут только завидовать. Лето и осень тут покручусь, потом на курорты…

– Везет тебе, Кутехов. В этом заслуга твоей сестренки, уж больно она приглянулась…

– А вот это уже не твое дело! – зло перебил капитана Геннадий. – Найдете бабу – получите по две штуки евро.

– Чем же она так вам насолила, – поинтересовался куривший трубку седой мужчина, – что даже деньги даете? А на кой хрен вы ее оттуда выпустили?

– Ее надо найти! – отрезал Кутехов. – Поверьте, это и в ваших интересах. До самолета неделя, и желательно, чтоб она не засветилась в аэропорту. А также присматривайте за приходящими в райотдел. Она вполне может попробовать поискать защиты у вашего заведения.

– Если ко мне обратится, – рассмеялся капитан, – я ей обязательно помогу. Да и вас пора на место ставить. А то раскатываете по курортам, а мы тут…

– А кто вам мешает? – усмехнулся Геннадий. – Катайтесь в свое удовольствие.

– А кто преступников ловить будет, – рассмеялся седой, – если не капитан Парин?

– Вы эту шкуру найдите, – напомнил Геннадий.

– Постараемся, – ответил капитан.

– Найти надо! – заорал Геннадий. – Ясно?

– Найдем, – кивнул седой. – У нас здесь все на виду. Узнаем не сегодня, так завтра… и принесем в мешочке ее голову.

– Она нужна живой, – предупредил Геннадий.

– Да Господи! – всплеснула руками крепкая женщина. – Да зачем же ты все перемыла-то? Я бы и сама…

– Просто захотелось, – смущенно улыбнулась Маша.

– Она баба молодая, – вмешался вышедший из комнаты Семен Федорович, – пусть работает по дому. Ты-то как? Не беспокоят ноги?

– Зимой сильно болят, – ответила хозяйка. – А летом по траве похожу босиком, и легче становится. Не береглась по молодости, – посмотрела она на Машу. – Зимой детей учила, а летом ходила золото мыть, вот и застудила ноги.

– Матрена, ежели кто будет интересоваться нами, то… – Семен Федорович замолчал.

– Да помню я, что вы говорили, и никому ничего не скажу. Ты бы, Семен Федорович, с племянником поговорил. Севка связался с плохой компанией. Часто куда-то уезжает, в бар ходит, а там только бандиты собираются.

– Понятно, – буркнул Тургунов. – Но не сдаст же он меня, сукин сын. Хотя сейчас времена другие, и люди шибко поменялися. А ежели он с этими хунхузами повязан, то запросто может шепнуть. Но будем надеяться, что не забудет про добро, которое я ему, стервецу, делал.

– А почему вы, – спросила Маша, – говорите хунхузы? Ведь так называли…

– Да знаю я, кого так называли. Просто сейчас и местных бандитов стали так звать. Они, пожалуй, еще хуже тех будут… Когда этот хренов таксист воздушный народ-то перевозить начнет?

– Через неделю, говорят, – ответила хозяйка. – Сейчас у него ремонт, кажется, так я слышала.

– За неделю нас не найдут, надеюсь, – пробормотал Семен Федорович.

– А может, все-таки в милицию вам пойти? – спросила Матрена.

– Уж лучше назад вернуться, – усмехнулся старик, – все едино будет.

– Привет, Следопыт, – кивнул открывшему дверь Всеволоду рябой крепкий мужчина.

– Здорово. Чего это ты вдруг нарисовался? Ведь если менты пронюхают, хапнут враз.

– Ты за меня не волнуйся. Лучше вот что скажи: дядю своего не видал тут? Не появлялся он у тебя?

– А чего это ты вдруг моим дядькой заинтересовался?

– Девка с ним должна быть, а ее Боярин велел разыскать. Так что, не появлялся?

– Я его последний раз в прошлом году видел, когда в

Глубинку катался. А что это дядька с молодухой связался? Кто ж на него, старого, польстился-то?

– Ты его точно не видел? – пристально посмотрел на него рябой.

– Из тебя хреновый гипнотизер, – усмехнулся Всеволод. – Я тебе сказал, когда дядьку видел, какого тебе еще надо?

– А ты подумай, – процедил рябой. – Соседи базарили, что заныривал к тебе…

– Слушай, Репа, – перебил его Всеволод, – я тебе последний раз говорю: не видел я никого. Въехал?

– Значит, говоришь, не видел… Лады. Тогда покедо-ва, приятель! – Репа вышел.

– Суки эти соседи, – прошептал Всеволод, – сдали, козлы поганые. А на кой хрен им дядька так понадобился? Они, похоже, ту шкуру ищут. Неужели дядька молодуху у кого-то увел? Во старый мочит капканы!.. Хотя не похоже на него. Бабец, конечно, клевый, но не то что-то. Они сейчас наверняка у Матрены Пантелеевны. О ней никто не в курсе. Хотя Хорек знает. Он сейчас в запое. Но ведь может, сучонок, стукнуть. А дело, видно, серьезное, если Репа так на меня наезжал. Ладно, надо будет проведать Хорька.

– Похожа? – спросил стоявший у компьютера капитан.

– Глаза чуть шире, – ответил сидевший перед экраном Геннадий.

Глаза на женском лице сменились.

– Во, – кивнул он, – теперь так. Точно она. И при-чесон похож, и мордашка один в один.

– Отлично! – улыбнулся капитан. – Я участковым раздам фоторобот, найдут быстро. Неплохо было бы еще заявление на нее написать, а то ведь…

– Она нам нужна, – перебил его Геннадий, – не для того, чтоб в камеру посадить. Ее убрать надо.