– Что это?

– Одеяло, – ответила Маэрлинн. – Ночью здесь будет очень холодно.

«Даже холоднее, чем сейчас?» – подумал Джек, стараясь унять дрожь.

– Тогда почему Газен называет это «горячей»? Последовала короткая пауза, и Джек уже подумал – уж не ляпнул ли он что-нибудь лишнее?

– Ты узнаешь об этом ближе к полудню, – наконец ответила Маэрлинн. – Ты знаешь, на сколько тебя сюда посадили?

– Он не сказал. Он сказал только – мне нужно преподать урок, чтобы я знал, что случается с теми, кто переходит дорогу семье Чукок.

– Понятно, – откликнулась Маэрлинн. – Тебе сейчас нужно что-нибудь? Поесть? Попить?

– Нет, я в порядке, – ответил Джек.

– Тогда поспи, если сможешь, – сказала Маэрлинн. – Потом я попытаюсь снова к тебе прийти.

– Ладно, – ответил Джек. – Спасибо.

– Не за что.

Она снова немного помолчала.

– Между прочим, если кто-нибудь из бруммг задаст тебе вопрос, мне бы не хотелось, чтоб он узнал, что я сюда приходила. Нам не полагается приближаться к тем, кто сидит в «горячей».

Я ничего никому не скажу, – пообещал Джек, хотя про себя удивился – а как же тогда, по мнению Маэрлинн, он объяснит, откуда у него взялось одеяло.

– Спасибо еще раз.

– Не за что, – сказала Маэрлинн. – Пока. Тень исчезла, раздался звук удаляющихся шагов.

Джек почувствовал, как дракон снова сменил положение, а потом приподнял голову с его плеча.

– Ну? – спросил Джек.

– Она среднего роста, полная, – доложил Дрейкос. – Ее кожа выглядит грубой, вроде шкурки ананаса. На голове растет белая субстанция, похожая на человеческие волосы, но в то же время это не совсем волосы.

– Это называется оперение, – сказал Джек. – Да, она и вправду исанхара. А как выглядят ее одежда и обувь?

– Ее одежда изношена и кое-где залатана, – ответил Дрейкос. – Обувь не лучше.

– И она пошла к баракам рабов? -Да.

– Значит, она и вправду одна из рабынь, – сделал вывод Джек.

– Ты в этом сомневался?

– Когда имеешь дело с людьми вроде Газена, всегда следует сомневаться. – Джек покачал головой. – Она проведет беспокойную ночь.

– Я не понимаю.

– Она, наверное, гадает, не подсадной ли я, – объяснил Джек. – Я не должен был упоминать о своем разговоре с Газеном. Большинство здешних рабов, наверное, даже никогда не слышали имени этого парня, не говоря уж о том, чтобы беседовать с ним. – Он задрожал с головы до ног. – Господи, как холодно.

Дрейкос склонил голову набок.

– Накинь одеяло, – предложил он. – Так, чтобы оно было между тобой и стеной.

Джек так и поступил, сложив одеяло пополам, чтобы сделать его потолще. Теперь у него сильно мерзла грудь, но он хотя бы больше не прислонялся к холодному металлу.

– Хорошо, – сказал Дрейкос. – А теперь сиди тихо.

И, резко приподняв рубашку Джека, дракон спрыгнул с него. Извернувшись в воздухе, он ухитрился не стукнуться головой о низкий потолок и рухнул на колени своего напарника.

– Ой! – выдохнул Джек.

Дрейкос упал так, что его передние лапы уперлись в стену слева и справа от груди Джека, а задние – в песок слева и справа от ног мальчика; но хотя таким образом дракон почти не наваливался на Джека, тот все-таки почувствовал, какой Дрейкос увесистый.

– Что ты ел на завтрак? Омлет из бетона?

– Прости, – пробормотал Дрейкос, его теплое дыхание защекотало щеку Джека. – Я надеялся, что смогу помочь тебе согреться.

– Я это ценю, – ответил Джек.

Теперь, когда дракон принял трехмерную форму, в ящике стало куда тесней. Зато к'да и впрямь излучал тепло. Джек уже чувствовал, как утихает его озноб.

– Честно говоря, я очень это ценю, – добавил он. – Спасибо.

– Не за что, – ответил Дрейкос. – Я согласен с Маэрлинн – ты должен поспать, пока можешь. Так ты скоротаешь время, к тому же потом тут может стать куда холодней.

– Хороший довод. – Джек попытался устроиться поудобнее. – Увидимся утром.

Прошедший день выдался трудным, и это был длинный день. Сперва всякие приготовления, затем долгая прогулка из космопорта, а потом и работа взломщика... И хотя в «горячей» невозможно было устроиться с удобствами, Джек вскоре крепко уснул.

Посреди ночи он проснулся, дрожа всем телом, и обнаружил, что его чешуйчатое одеяло-к'да исчезло. Дрейкос не мог оставаться трехмерным больше шести часов; ему пришлось снова стать двумерным и распластаться на коже Джека. Завернувшись в одеяло и мысленно браня к'да за недостаток выносливости, Джек съежился в темноте и попытался снова уснуть.

Когда он проснулся в следующий раз, из-под двери «горячей» пробивался тонкий лучик света. Ночной холод рассеялся, и температура в тюрьме стала куда более сносной. Но это улучшение оказалось столь же кратковременным, как терпение дяди Вирджила во время игры в карты. Спустя несколько минут (а может, Джеку только показалось, что прошло всего несколько минут) приятное тепло превратилось в тепло неприятное.

А дальше все пошло хуже и хуже.

Скоро тонкий металл за спиной Джека нагрелся так, что стал обжигать мальчика, и он снова сложил одеяло Маэрлинн и засунул его между своей спиной и стеной.

Около полудня он задремал беспокойным сном, полным странных горячечных видений. Старые воспоминания в этом сне перемешивались с картинками из недавнего прошлого и настоящего Джека. Он видел дядю Вирджила, высокого и самоуверенного, – дядя спорил с Дрейкосом и давал уроки по взлому сейфов Газену и компании бруммг.

Этот сон сменился другим – теперь Джек увидел наемников, с которыми познакомился в отряде «Виньярдс Эдж». Сержант Гриско выкрикивал приказы, Джомми Рандольф и Алисон декламировали одну из поэм Дрейкоса, путая половину слов. Потом Джек снова очутился в каюте на борту «Чудо-звезды», но она тут же превратилась в кают-компанию «Эссенеи». Напротив него за столом сидели Корнелиус Бракстон и его жена и спорили об истории Рукава Ориона и о будущем компании «Бракстон Юниверсис», а еще – о ценах на манго на Суматре. На столе между ними стоял большой кувшин воды, всего в дюйме от руки Джека.

Мальчику вдруг послышалось, что какие-то голоса зовут его снаружи, но к тому времени у него все так перемешалось в голове, что Джек не мог сказать, проснулся ли он или продолжает спать.

Все было таким смутным и туманным, что когда дверь «горячей» открылась и бруммга приказал ему вылезти, Джек решил, что ему снится еще один сон. Он, спотыкаясь, проковылял по песку, потом по земле, поросшей клевером, прежде чем до него наконец дошло, что он и вправду находится снаружи темницы.