После смерти Боэмунда III в 1201 году тамплиеры во главе с новым магистром Филиппом де Плессье воспротивились тому, чтобы преемником покойного стал его маленький внук Раймунд Рубен, и поддержали младшего сына Боэмунда Трипольского. Они не желали терпеть армянского регента. В последовавшей войне против Левона к братьям присоединились не только антиохийцы, но и правитель Алеппо аль-Малик аз-Захир Гази. Однако последний вскоре заключил мир, потерпев от рук армян жестокий разгром. Потом настала очередь тамплиеров, последовала череда ночных набегов и рассветных погонь по крутым утесам Таврии. Военные действия шли почти двадцать лет, госпитальеры поддерживали Раймунда-Рубена, тамплиеры – Боэмунда. Притом они дрались и друг с другом, так что папа Иннокентий III сделал выговор магистру тамплиеров, сказав, что задача его ордена – сражаться с мусульманами, а не с госпитальерами.

Армяне доверяли братству иоаннитов и отдали ему Силифке (Селевкию), важнейшую крепость Восточной Киликии, откуда они совершали частые набеги на мусульманские земли, вероятно при участии тевтонцев; несомненно, что хохмейстер (Великий магистр) Герман Барт был убит в 1210 году именно в одном из таких набегов. Участие немецкого ордена усугубило его вражду с тамплиерами, которые оспаривали право тевтонцев носить белое одеяние и выгнали их из Акры. В том же году Бедные Рыцари объединились с аль-Маликом из Алеппо и Кайковусом из Коньи. Братья и сельджуки вместе въехали в Киликию, где захватили горную твердыню Партунк и даже угрожали столице Сису. Левон запаниковал, заключил мир и вернул Баграс тамплиерам, что стало триумфом их беспощадной дипломатии. В 1213 году сын Боэмунда Раймунд был заколот ассасинами в Тортосе, и на следующий год та же судьба постигла патриарха Иерусалимского. Поскольку он не громко критиковал госпитальеров, и ассасины выплачивали им дань, некоторые их современники подозревали молчаливое согласие ордена. Наконец, в 1216 году, Раймунд-Рубен вырвал Антиохию и ее цитадель из рук тамплиеров, поставил гарнизон госпитальеров под командованием Феррана де Барраса, кастеляна Силифке, и передал Джабалу брату Жуберу, кастеляну Маркаба. Однако в 1219 году антиохийцы взбунтовались и вернули Боэмунда, который конфисковал все владения госпитальеров. Орден тщетно обращался к Риму, хотя в 1221 году папе все же удалось примирить госпитальеров и тамплиеров. Последние уже не занимались армянской политикой, поскольку их старый враг царь Левон умер, а Раймунда-Рубена убили. Лишь в 1231 году Боэмунд заключил мир с госпитальерами.

Царь Левон оставил дочь Забел (Изабеллу) от Сибиллы де Лузиньян, и в 1222 году кунстабль Константин де Лампрон выдал ее за младшего сына Боэмунда IV Филиппа, который перешел в армянскую церковь, тогда не общавшуюся с Римом. Тем не менее госпитальеры продолжали его поддерживать. Новый царь вел себя с таким высокомерием, что в 1226 году его убили, а Забел насильно выдали за сына Константина Хетума. Когда шестнадцатилетняя царица ночью сбежала из Сиса к госпитальерам в Силифке, преследуемая регентом, кастелян брат Бертран продал и крепость, и беглянку Константину, и это было хотя и циничное, но практичное решение. Позднее этот орден приносил Армении ежегодно 400 всадников, кроме того, и Константин, и Хетум стали собратьями госпитальеров без принесения монашеских обетов. К счастью, Хетум оказался добрым мужем и великим царем, который примирил свою церковь с Римом и проводил политику на альянс с Антиохией. Твердая власть положила конец интригам орденов.

Затянувшаяся борьба выставила их в наихудшем свете. И все же следует видеть в них монахов с истинным чувством духовного братства, пусть даже и живущих в обителях, похожих на казармы. Они подчинялись магистрам, как монахи подчиняются настоятелю, и превыше всего для них было благо их ордена. Их «караванные священники» наверняка пользовались значительным влиянием в качестве духовных наставников – идеологов, которые умели разрешать трудности христианской диалектики и при этом вели военные кампании вместе с братьями – отчасти они напоминали комиссаров, которые неслись в бой с красной конницей в русскую Гражданскую войну.

У них были свои авторы – хотя братья-рыцари не относились к интеллектуалам и не умели читать на латыни, это не значило, что они были неграмотны. Из среды тамплиеров появилось несколько поэтов, трубадуров и труверов, в том числе и Великий магистр Робер де Сабле. В 1180 году «тамплиер из Темпл-Брюера» (прецептория недалеко от Слифорда, что в английском графстве Линкольншир) сделал французский стихотворный перевод «Таис» и латинских поэм об Антихристе и схождении святого Павла в ад; одна посвящена его начальнику «Анри д’Арси, брату Храма Соломонова». В прозе этот неизвестный английский поэт из ордена также сделал перевод Vitae Patrum (Жизнеописание отцов-пустынников). Такая строгая, дидактическая литература, очевидно, считалась подходящей для братьев-рыцарей. Однако их лучшим умом, несомненно, был госпитальер Гульельмо ди Сан-Стефано, автор ученой, но краткой истории своего ордена, а также юридических трактатов, в которых он выказал превосходное знание «Никомаховой этики» и римского права. В 1286 году в Акре он заказал секретарю перевести Цицерона на французский. Важно отметить, что брат Гульельмо был не капелланом, а братом-рыцарем. Однако такие люди, пожалуй, были исключением, а не правилом; некоторые современные им священники смеялись над неучеными братьями.

В 1204 году папа Иннокентий III объявил о начале Четвертого крестового похода. Как обычно, это было преимущественно французское предприятие. Однако по пути венецианский дож Энрико Дандоло, слепой, но поразительно хитроумный, уговорил крестоносцев помочь Алексею Ангелу добиться византийского трона. Когда же новый император отказался выполнять обещания об огромных выплатах, крестоносцы 12 апреля штурмовали Константинополь. Три дня они грабили и убивали своих же единоверцев-христиан; даже священники участвовали в разорении, которое в конечном итоге кончилось осквернением собора Святой Софии, означавшего для православных то же, что для католиков – собор Святого Петра: пьяную проститутку усадили прямо на патриарший трон. После этого захватчики выбрали французского императора и венецианского патриарха и нарезали страну на баронства и герцогства. Наконец Второй Рим пал. Папа Иннокентий пришел в ужас и воскликнул, что греков нельзя винить в ненависти к латинянам, которых они знают лишь как вероломных псов; но вместо того, чтобы восстановить правомочного патриарха, он поддержал латинского узурпатора и псевдоимператора. Если бы Восточную империю оставили в мире и покое, она могла бы возродиться, как часто бывало в прошлом, и служить крепким бастионом против ислама, но эфемерная Латинская империя вскоре падет перед презираемыми «грифонами» и в конечном итоге уже перед турецкими завоевателями. Однако мало кто из франкских переселенцев решил обустроиться на земле Палестины, пока мог получить участок в Греции или на каком-нибудь острове Эгейского моря. Для баронов «Романия» была раем, и двор ахейских князей сравнивали с Камелотом. Кроме того, и воины-монахи приобрели там множество новых командорий.

После смерти Амальрика Кипр перешел к его сыну Гуго, а Иерусалим – к младшей падчерице Марии, которая в 1210 году вышла замуж за Иоанна де Бриенна, солдата удачи, который и в возрасте шестидесяти лет оставался на удивление энергичным. С 1201 года империей Саладина правил султан Сайф ад-Дин аль-Адиль, прозванный франками Сафадином. Когда-то горячий поборник похода против христиан, член мусульманского военного братства, отличительным признаком которого были особые штаны, он успел состариться. Устав от семейных распрей, Сафадин стал проводить политику мира с христианами.