От подобного «торгового предложения» я в первый момент слегка офигел. Ей-то зачем бежать? То, что не ради меня, я уже понял. Тогда почему? Одинокая молодая девушка в раннем средневековье практически обречена! Деньги могут помочь, но далеко не всегда. Рискует Аня, рискует. И, главное, непонятно – ради чего? Надо бы прояснить данный момент. Не из-за праздного любопытства, вернее, не только, чего уж скрывать, но и чтобы знать, чего еще можно от нее ожидать. Поэтому, отбросив ложную учтивость, прямо об этом и спросил:

– Ты бежишь от богатого дяди и высокопоставленного жениха? Почему?

– Какое твое дело! – огрызнулась было девушка, но, понимая, что лучше дать хоть какое-то объяснение своим поступкам, чем оставлять потенциальному партнеру простор для сочинения всяких глупостей, со вздохом продолжила: – Ненавижу дядю! С детства, когда тот заставил нас с матерью приехать сюда и принять ислам! Еще маленькой читала оставленные матерью тайком несколько свитков с рыцарскими романами и стихами, плакала и мечтала вернуться в милую моему сердцу Европу. И не хочу больше молиться этому их Аллаху! А дядя… С каждым днем мне все труднее переносить присутствие этого жестокого и злобного человека! Я его скоро убью!

– Но почему ты решилась бежать именно сейчас? Ведь через неделю ты станешь женой наместника! Тебе больше не придется терпеть своего дядю. А уровень жизни… – при этих словах Анна удивленно хлопнула ресницами, и я сразу поправился, – и у тебя будет все, что может пожелать разумная женщина…

– Пятой женой! – горько поправила моя собеседница. – И ничего хорошего меня после свадьбы не ожида…

Она вдруг замолчала, будто сболтнула лишнего. А я, кажется, начал понимать причину такой поспешности и неосторожности девицы. Не надо было, наверное, этого говорить, но у меня дурная привычка всегда прояснять все до конца:

– Это было одним романтическим вечером… Красивый молодой купец или приказчик, остановившийся на постоялом дворе… Дядя рано уснул и не видел, как его племянница поддалась чарам заезжего гостя… – я говорил нарочито слащавым голосом, певуче, как в серенаде, растягивая слова. Сработало.

Ноздри девушки раздулись, и она обдала меня таким обжигающим взглядом, что казалось, вот-вот выгорят мои брови и ресницы:

– Ты!.. Откуда!.. И это был вовсе не приказчик! Он был паломник и менестрель, смазливый и безбородый, как ты! То есть… – девица совсем запуталась и, еще недавно такая самоуверенная, теперь прикрыла лицо руками и всхлипнула. Только этого мне и не хватало! И ведь чувствовал, что перегну палку!

– Все в порядке, Анна, бывает! Ничего страшного! – неуклюже попытался успокоить свою партнершу по деловым переговорам. Но только разозлил ее еще больше:

– Ничего страшного? Да наместник после первой брачной ночи публично скормит меня собакам! И дядю тоже, но меня это мало успокаивает!

М-да, Восток – дело тонкое. И жестокое. Теперь понятно, почему перед угрозой разоблачения и его понятных последствий племянница торговца выбрала побег в компании малознакомых авантюристов. Ладно, пора прекращать эти сопли, а то нас кто-нибудь застукает.

– Все, по рукам! Ты нас выводишь, мы тебя доставляем на родину. Не передумаешь бежать в сопровождении иудейских колдунов? Вдруг заколдуем? – попытался шуткой поднять ей настроение.

Но в этом не было необходимости. Анна и так уже взяла себя в руки (сильная девушка все-таки):

– Посмотрим еще, кто кого заколдует! – Она взглянула мне прямо в глаза настолько пронзительным взглядом, что я на секунду поверил: такая – заколдует! – Вижу, что ты честный человек и не причинишь мне вреда. Общаясь с торговыми партнерами дяди, я научилась разбираться в людях! – Она, настороженно оглядываясь, выпорхнула из-за полога и, перед тем как раствориться в полутьме коридора, добавила шепотом: – Выходим после полуночи!

Как и договаривались, встретились с Анной ровно в полночь в коридоре. Своих людей я предупредил еще во время ужина, познакомив их с неожиданным изменением нашего положения и предложением племянницы хозяина, вызвав серьезные возражения у Цадока и Олега. Первый начал мямлить о необходимости перепроверить сообщенные девицей сведения и вообще попробовать решить дело миром, дав взятку командиру городской стражи. Олег же, поддержав меня в нежелании полагаться на продажность городских властей, побаивался ловушки и предлагал вместо этого послать гонца к остававшемуся вне города отряду с тем, чтобы тот поддержал нас огнем из «тяжелого оружия» при прорыве через городские ворота. Я отклонил оба плана, во-первых, потому что гораздо предпочтительнее было уйти «тихо», не связываясь с многочисленной султанской гвардией, а во-вторых – из-за необъяснимого доверия к Анне. Трудно сказать, почему возникло такое чувство, но я был подсознательно уверен – девушка не лгала.

Итак, предупрежденные бойцы отряда тихо собрались в полночь с вещами в коридоре. Однако как будем выходить из постоялого двора? Ворота заперты, и около них дремлет охранник. Может, ввиду превосходящих сил, и выпустит, но сразу же поднимет тревогу. Значит, придется его «снимать». Может подняться шум, но даже в случае успеха это вскоре будет замечено, и тревога поднимется задолго до рассвета, что тоже для нас нежелательно. Я надеялся, что Анна продумала этот вопрос.

Так и оказалось. Возникшая в конце коридора тонкая, замотанная с ног до головы в темный плащ фигурка молча махнула нам рукой и направилась в противоположную от ворот сторону. Следуя за ней, мы спустились вниз и остановились перед массивной дверью, запертой на подвесной замок. Изящная ручка показалась из-под плаща, вооруженная несоразмерным ей бронзовым ключом. Тихий щелчок хорошо смазанного замка, и мы попали в обширный подвал, хранивший различные припасы и старые ненужные вещи. Протискиваясь в низкий проем, я держал в готовности свой пневматический пистолет, а Олег положил руку на висящий на поясе кинжал. Как говорится – доверяй, но проверяй.

Однако в подвале никого не оказалось. Пройдя его насквозь, Анна отворила еще одним ключом маленькую неприметную калитку. Благодаря неровностям иерусалимского ландшафта мы оказались на тихой улочке с другой стороны от главного входа в постоялый двор и значительно ниже. Темнота стояла такая, что хоть глаз выколи, и хотя, с одной стороны, это, конечно, было нам на руку, с другой – возникал риск потерять друг друга. Поэтому приказал шепотом сомкнуться и держаться за руки. Сам же и показал пример, взяв под локоток нашу проводницу. Чтобы не потерять и вообще… Она замерла на мгновение, но вырываться не стала, признав мое право не доверять ей до конца.

Город спал. Не носились по пустынным, едва освещенным призрачным серебристым светом звезд улочкам босоногие мальчишки, не орали из торговых точек многочисленные зазывалы, с традиционным восточным завыванием расхваливавшие свой товар. Сладко почивали солидные, вальяжные купцы, отдыхали от дел вечно озабоченные и ни секунды не сидящие днем на месте приказчики. Постанывая от не проходящей даже ночью ноющей боли в мышцах, набирались новых сил вымотанные тяжелейшей работой под палящим солнцем строительные рабочие, вечно перестраивающие Вечный город. Даже шлюхи, ошивающиеся возле различных злачных мест, несмотря на короткую летнюю ночь, уже разошлись по домам, собственным или клиентов. И правильно, «тем, кто ложится спать, спокойного сна!», как пелось в дни моей молодости. Никто не должен нам помешать добраться до цели. Путь до окрестностей городской стены по пустынным кривым улочкам и переулкам спящего города, в переплетении которых Анна, росшая в городе с малых лет, ориентировалась без труда, занял почти час, хотя днем мы его преодолевали минут за пятнадцать. Но сейчас приходилось двигаться медленно и тихо, поминутно останавливаясь от любого шороха, и, затаив дыхание, пропускать встретившиеся пару раз патрули городской стражи. Впрочем, последние сообщали о своем приближении еще издалека отсветами ярко горящих факелов и звоном металлических деталей снаряжения. Им-то скрываться смысла не имелось.