А тут он еще протянул мне накладную, в которой все цены былипроставлены в условных единицах. Я на него уставилась с ненавистью:

— Шарапов! Мы тебе сколько раз говорили, чтобы цены внакладных были только рублевые!

Он стал суетиться, извиняться:

— Сейчас, Катюша, я все перепишу!

— Переписывай! — говорю.

А сама снова набрала номер телефона ненаглядного. Опять тотже голос сообщил мне, что обслуживание абонента временно приостановлено.

В подсобке у нас окно, которое выходит на пар ковочнуюплощадку перед магазином, и я зачем-то все время в это окно посматривала.Шарапов сел переписывать накладные, я взяла себя в руки и начала считать всюэту мелкую польскую дрянь. Кропотливая механическая работа успокаивает нервы, ия понемножку пришла в норму. Только время от времени посматривала в окно.

Работа у нас была долгая, время понемногу подходило к концурабочего дня, и товар уже заканчивался. И тут, посмотрев очередной раз вокошко, я увидела, что к нашему магазину подъехал черный джип «чероки». В этом,конечно, не было ничего удивительного — и джипы, и «мерсы» всякие к намзаезжают довольно часто, магазин хороший и в городе известный, но этот джипподъехал… ну не как за покупками, как-то слишком нагло, быстро так. И колесамивстал на тротуар, и затормозил слишком резко…

Когда эти братки заезжают за покупками, они ведут себянеторопливо, подъезжают плавно, выходят спокойно, а этот так резко подкатил, исразу двое выскочили и быстрым, решительным шагом направились в магазин.

То есть ясно, что люди пришли по делу. А что они — не наша«крыша», я точно знала. Нашу «крышу» знали все в магазине, бригадир ее, ВадикУлиткин, у нас просто как родной. По крайней мере он так считает.

Так вот, принимая во внимание все эти соображения, я ещебольше заволновалась. Отставив коробку с шараповской белибердой, я тихоньковышла в коридор и незаметно выглянула в зал.

Двое мордоворотов из черного джипа быстрым уверенным шагомнаправились прямо в отдел электротоваров. В мой то есть отдел. Один из нихподошел вплотную к Алле Федоровне и что-то ей тихо сказал. Даже оттуда, где ястояла, то есть через весь торговый зал, было видно, как Алла побледнела итихонько вышла из отдела и пошла рядом с этими мордоворотами к выходу измагазина. Молча оставила отдел и пошла обреченно. Второй мордоворот шел следом,оглядываясь по сторонам.

Девчонки все были заняты с покупателями, а охранник Григорийкуда-то отлучился, мерзавец. Когда нужно, его вечно на месте нет!

Когда они дошли до дверей, я мгновенно кинулась обратно вподсобку и прилипла к окну, чтобы ничего не пропустить. Шарапов оторвализмученный взгляд от своих накладных и удивленно на меня уставился.

А там, за окном, события развивались так: Аллу грубовтолкнули в джип, двое бандитов — а то, что это бандиты, было ясно как Божийдень — влезли следом, и машина резко сорвалась с места. Но самое удивительноепроизошло потом. Проехав вокруг площади, джип остановился. Дверца распахнулась,и оттуда вылетела Алла — помятая, растрепанная, в порванном жакете — и сразмаху шлепнулась на асфальт.

Я не сомневалась, что все продавщицы, побросав свои отделы,прилипли к витринам и в полном восторге наблюдают за этим незабываемымзрелищем. Аллу Федоровну в магазине, мягко говоря, не любят.

Но я этой картиной любовалась недолго, потому что до менянаконец дошло, что Аллу взяли вместо меня, а сейчас они обнаружили свою ошибкуи вернутся.

Наверняка этим двум дебилам велели привезти продавщицу изотдела электротоваров, вот они и взяли, что под руку попалось. А в машине у нихсидел кто-нибудь поумнее. Или кто-нибудь, кто знает меня в лицо. Например,ненаглядный, осознала я. Вот почему я не могу до него дозвониться. Имордоворотам вежливо указали на их ошибку.

Но додумывать до конца эту интересную мысль мне былонекогда. Мне нужно было срочно спасать свою шкуру, единственную и дорогую.

Перескочив через вконец обалдевшего Шарапова, я схватиласумку, вылетела в коридор, пробежала к запасному выходу магазина, через которыймы принимаем крупногабаритный груз, и оказалась во дворе. В этот двор, кроменашей задней двери, выходили двери еще нескольких магазинов и бистро «Лайза».Вот в это бистро я и вбежала. Дело в том, что все магазины выходили на одну иту же площадь, а бистро — на другую сторону квартала, на улицу Летчика Петрова.Кроме того, в этом бистро я кое-кого знала — соседи как-никак.

Я пробежала через их кухню, выскочила в коридорчик. Тамвозила по полу шваброй уборщица тетя Дуся, которая и в нашем магазине посовместительству размазывала грязь. Я прижала палец к губам, чтобы тетя Дуся невздумала от удивления заверещать. — Она меня узнала и хотела что-тоспросить, но я быстро ей сказала:

— Потом, потом, теть Дуся, потом все расскажу! ТетьДуся, дай мне твой платочек!

Тетя Дуся от удивления разинула рот и без слова отдала свойстрашненький платок в сине-зеленых разводах. Я этот платок мгновенно повязалана голову и бросилась к выходу из бистро. Дело в том, что я — не яркая, аволосы у меня заметные — светло-рыжего цвета, и их мне нужно было срочноприкрыть. В этой же детали моей внешности крылась причина, по котороймордовороты из джипа увели Аллу Федоровну, она тоже рыжая, правда, другогооттенка, немножко в малиновый, и у нее этот цвет не от природы, она красится.Но это не важно, все равно приятно было смотреть, как ее размазали по асфальту.

Короче, я выскочила из бистро и замахала рукой проезжающиммашинам. Вторая или третья остановилась, я поскорей плюхнулась на сиденье.

— Куда ехать-то? — спросил водитель.

Я задумалась. Мне пришло в голову, что сейчас я оказалась втаком же положении, в каком была в субботу та девица… как ее… Каролина. Онатоже удирала, причем, может быть, от этих же бандитов, она тоже остановила наулице первую попавшуюся машину, ей тоже некуда было деться. Мне не хотелосьдумать о том, чем для нее это закончилось.

— Будем стоять или будем ехать? — заворчалводитель. — Я ведь не такси.

— Так, — очнулась я, — отвезите меня отсюдаподальше куда-нибудь, где телефонов много.

Мы поколесили по городу, и он высадил меня возле станцииметро. Я купила в ларьке таксофонную карту и прежде всего позвонила домой.Родители вернулись еще вчера, отец с утра ушел на суточное дежурство. Я велеламатери закрыться на все замки, а по телефону отвечать, что она понятия неимеет, где я и когда вернусь. В противоположность отцу, который на всереагирует криком и руганью, мама принимает все неожиданности молча. Она вообщеочень сдержанная. В детстве я думала, что это от равнодушия, но потом поняла,что таким образом она просто отключается от неприятной действительности:бедности, скандального мужа и дочери-неудачницы.

Второй звонок, впрочем, без особой надежды на успех, ясделала на мобильник ненаглядного. На это раз мне ответили.