молодым жеребцом себя почувствовал? — Дед поправил на плечах рюкзак и направился к дороге.

Я же скептически посмотрел на Сергея. Он конечно выглядел на шестьдесят, а не свои, сколько бы их не было, но вот на юного, полного сил жеребёнка явно не тянул. Ну, тут такое. Мне этих приколов не понять, пока до их возраста не доживу. Я тряхнул котелок так, что голова в нём заткнулась. Кажется, меня шепотом обложили матом — по-немецки мат звучит вполне неплохо, и пообещали кастрировать по возможности за то, что голова язык только что прикусила.

Сергей замыкал наше шествие. Он на всякий случай заткнулся и шёл, стараясь не отсвечивать. Только бутыль с самогоном бережно поддерживал рукой, чтобы не упала, не дай бог.

Дорога была хорошая. Ухоженная гравийка. С полноценными обочинами и скосами кюветов. Если уж она здесь такая, значит, в более обитаемых местах дорожная сеть вполне на приличном уровне развита. Надо бы уточнить про транспорт. Наличие дирижаблей давало надежду на автомобили. Потому что на лошади я ездить точно не умею. Как только мы вышли на дорогу, дед остановился.

— Что-то мне неспокойно как-то. — Сказал он, оглядываясь по сторонам. — Словно мураши по телу туда-сюда снуют. Вот что, Рома, давай-ка мы ружья расчехлим. Так, на всякий случай. С заряженными стволами как-то поспокойнее будет.

Интуиции деда я доверял. Поэтому без лишних слов вытащил ружье и снарядил его. Поставив на предохранитель, повесил на левое плечо. Рюкзак пришлось перекидывать на правое. Подумав, передвинул ножны с ножом на ремне так, чтобы рукоять прямо под рукой находилась.

— Надо бы побрякушки, которые мы с тел сняли на привале разобрать, — пробормотал я, бросая мешочек с завязками, который у приятеля Вюрта нашёл в рюкзак. Я ведь даже не посмотрел, что в нём. Просто вещи туда засунул и к ремню этот мешочек привязал. Теперь же он мне мешал, поэтому я убрал его с глаз долой. — Я готов…

Меня прервал громкий рёв, раздавшийся неподалёку и крик смертельно перепуганного человека. Мы с дедом переглянулись, синхронно сбросили рюкзаки на землю. Я сунул котелок с головой Сергею, и мы, сняв ружья, поспешили в сторону звуков.

— Эй, куда вы, черти? — завопил за спиной Сергей. — Робин-гуды хреновы! Я огонь пулять умею! Да, подождите меня!

Но мы были уже возле поворота дороги, из-за которого раздавались страшные звуки. Тут ждать было уже некогда. Или мы сейчас с эффектом неожиданности вступим в схватку, или схватка выкатится на нас, и вот тогда результат будет очень трудно спрогнозировать.

Глава 5

Мы с дедом сошли с дороги и пошли по обочине с двух сторон. Таким образом, когда мы вышли за поворот, дорога оказалась между нами, как и те, которые в этот момент дрались на ней. Ну, как дрались. Молодой парень, лет двадцати на вид, то есть даже немного моложе меня, пытался отбиться от существа, нападавшего на него с невероятной яростью. Два тела с вскрытыми глотками лежали возле перевернутой телеги. Лошадь неслась по дороге от нас с громким ржанием. В руке у парня был зажат меч, которым он отмахивался от твари. Он именно отмахивался от нападавшего на него существа, как топором. Видно было невооружённым взглядом, что мечник из него тот ещё. Примерно, как из меня. Но я хотя бы не позорюсь и не хватаюсь за оружие, в котором понимаю, чуть больше, чем ничего.

Существо же было… кабаном? Только это был очень странный кабан. Из нижней челюсти торчало не два клыка, а все шесть. По позвоночнику шли какие-то острые наросты, словно шипы. Мощное приземистое тело… Тварь она и есть тварь. Разглядывать её времени особо не было.

Мы подошли метров на двадцать. Ни парень, ни свин нас не слышали. То ли были слишком увлечены, то ли мы шли относительно бесшумно. Идти дальше — это подставиться под все шесть клыков и хер знает сколько шипов на спине. Дед поднял правую руку, и дал отмашку. Ружьё тут же взлетело и привычно легло, упёршись прикладом в плечо. Бах-бах! С противоположной стороны дороги почти синхронно бахнуло. Патроны мы взяли заряжённые пулями, и все три пули вошли в тело хряка под разными углами. Расстояние-то, тьфу, как тут можно промахнуться?

Вот только пули эту тварь не убили. Кабан взревел, развернулся и бросился на меня. Почему он решил, что менее опасен, понятия не имею, вот только перезарядиться уже не успевал. Ружье плавно опустилось на землю, а я выхватил нож.

— Ромка, в сторону! — раздался крик откуда-то со стороны, и я сначала хотел отмахнуться, зло оскалившись, но потом до меня дошло, что со своим ножом я ничего сделать с этой тушей не смогу, и ушёл с траектории его движения.

Не удержался на обочины и съехал в кювет. Хорошо хоть не кувырком скатился. Хряк в это время резко затормозил, развернулся и взвизгнул, а в воздухе поплыл неповторимый аромат Серёгиного самогона.

Я выскочил обратно на дорогу, в тот самый момент, когда кабан, отряхиваясь от вонючей жидкости, с налитыми кровью глазами, поскальзываясь на мокрых осколках разбитой бутыли, понёсся на выскочившего на дорогу Сергея. При этом он визжал на одной ноте, а красными глаза были возможно из-за того, что в них попал самогон. Дед в это время уже перезарядился. Бах! На этот раз пуля вошла прямо в налитый кровью глаз. Визг повысился на три тона не меньше. Хряк вильнул, но тут же выпрямился и удвоил скорость. Что за свинья неубиваемая такая?

— Ах, ты, погань свинская! — заорал Сергей и вскинул руки. — На тебе, тварюга, получи! — и в сторону зверя полетело белое с желто-красными вкраплениями пламя.

Полыхнуло знатно. Визг ещё повысился в диапазоне. Хряк сделал два неуверенных шага, и завалился на бок. Пару раз дёрнул ногой и затих. Пламя тут же опало. Словно его и не было. Вот только запах паленой шерсти и поджаренного сала продолжал витать в воздухе.

Я поднёс к глазам часы. Потом потряс их и поднёс к уху. Часы шли. Но не может же быть, чтобы от того мгновения, как мы выскочили из-за поворота и до этого момента прошло три минуты? Или может? Закон относительности в действии?

— Вот ведь, только зря столько самогона на тварину эту извёл, — сокрушался Сергей, бегая вокруг осмолённого хряка и хватаясь за голову.

— Серёг, а ты из чего его гнал, и сколько в твоём пойле градусов было? А то полыхнуло так, что я с напалмом грешным