На пути лежали трупы Эллен. Дети были слишком маленькими, чтобы переступить через них, им пришлось ползти, путаясь в окровавленных фартуках и пробегая прямиком через призраков. Они, разумеется, не могли их увидеть, в отличие от Миньи, а она не хотела смотреть.

Остальные ничего не помнили. Они были слишком маленькими. Весь этот скользкий, кричащий день забыт, и до чего же им повезло! Минья никогда его не забудет. На какое-то время его могли затмить другие мысли, но они всегда отступали, и тогда представал он, такой же яркий, как тогда.

За все пятнадцать лет после Резни Минья ни разу не видела другого трупа. Теперь же, в яслях ее памяти, между телами Эллен лежала и Сарай. Розовая, голубая, изувеченная, каштановая и алая. Но когда Минья начала переступать через него, глаза трупа распахнулись.

– Монстр, – прошипел он. Слово разлетелось эхом по коридору.

– Монстр, – сказал труп Старшей Эллен.

– Монстр, – вторила Младшая.

И тогда детские крики превратились в слова, и каждый из них кричал: «Монстр!»

Лазло восстанавливал стену в саду, которую излил на призраков Миньи. Оружие, застрявшее в ней, упало на землю, а мезартиум устремился вверх, преображаясь в гладкую грудь серафима, формируя его отточенные ключицы и шею.

На это ушла секунда. Лазло повернулся к Сарай. Он с восхищением наблюдал за ней в свете солнца – как сияют ее волосы оттенков специй, опускаясь роскошными волнами на голубые плечи, как сияет ее лицо, круглое, с мягкими щечками и полными губами, сужаясь, словно сердце, к маленькому острому подбородку. Ее брови нахмурились от тревоги, в глазах читалась тяжкая и неохотная решимость.

– Ты должен уйти, – мрачно произнесла девушка.

Лазло подумал, что ослышался.

– Что?

– Пойми, Лазло. Тебе нужно уйти, чтобы она не могла тебя использовать.

Это последнее, что Сарай хотелось ему сказать. Он здесь! Больше всего ей хотелось уткнуться лицом в его шею и вдыхать сандаловый аромат, но когда это она получала желаемое? Слишком многое стоит на кону. Ей нужно быть храброй.

– Уйти? – повторил он с растерянным и недоуменным видом. – Без тебя я никуда не уйду.

– Но я не могу уйти. Мы с Миньей связаны, а тебе оставаться слишком рискованно. Ты просто обязан понять! Она не сдастся. Никогда. Сомневаюсь, что она вообще на это способна.

Лазло с трудом сглотнул. Мысль о том, чтобы уйти, душила его.

– Мое место здесь, – сказал он, чувствуя правду этих слов всем своим естеством. С Сарай, которую он любил, и с остальными, как он, а еще с металлом. Он пробудил в Лазло измерение, о котором тот даже не подозревал, наделил его совершенно новым чувством, таким же реальным, как зрение или осязание. Теперь металл – его часть. А Лазло – часть этого. Если он уйдет, то потеряет не только Сарай, но и часть себя.

– Если останешься, – сказала Сарай, – она придумает, как сломить тебя.

– Я не сломаюсь.

Сарай очень хотелось ему верить. Она устала быть храброй.

– Даже если она даст мне исчезнуть. Обещай, что не доставишь ее в Плач, что бы ни случилось.

– Обещаю, – кивнул Лазло и под этой клятвой дал себе еще одну: что больше он никогда не подведет Сарай. Что бы ни случилось. А если две эти клятвы будут противоречить друг другу? Он найдет способ. Иначе и быть не может. – Мы справимся, – заверил он девушку. – Вместе.

Лазло протянул к ней руки, и Сарай не стала сопротивляться.

Остальные зачарованно наблюдали, как она растаяла в его объятиях – сладко, томно и полностью предавшись его власти. Их глаза закрылись, и они прижались лбами, вдыхая нежные слова с уст друг друга. Пара не целовалась, но момент был столь же интимным, как любой поцелуй, и другим стало ясно по уверенным движениям рук Лазло и плавному стремлению к ним Сарай, что они уже делали это прежде. Но когда? Как Сарай могла держать такое в тайне? Возлюбленный, и при этом ни слова!

– Простите, – вмешалась Руби бесцеремонным и настойчивым голосом. – У меня такое впечатление, будто я уже должна это знать. Но… ты кто?

Сарай с Лазло повернулись к ним.

– О. – Девушка закусила губу. – Верно. Это Лазло. Лазло, это Руби, Ферал и Спэрроу. – Она указала на каждого из них. – А еще Старшая и Младшая Эллен.

– Очень рад с вами познакомиться, – искренне произнес он, окидывая их по очереди мечтательным взглядом своих серых глаз. – Я столько всего о вас слышал!

– Неужели? – осведомился Ферал, покосившись на Сарай. – А вот мы этим похвастаться не можем.

– Мы вообще о тебе не знали, – кисло уточнила Руби.

Сарай почувствовала волну вины, но она быстро схлынула. Вздернув подбородок, она сказала:

– Если бы вы навестили меня вчера, когда я была заперта в своей комнате без еды и воды, то я бы, возможно, и рассказала вам о нем.

– Ну-ну, – между ними появилась Старшая Эллен. – Сейчас не время для споров.

Затем она протянула руку Лазло, и он ответил уверенным пожатием.

– Очень приятно, молодой человек. Добро пожаловать. Или, вернее сказать… – Она наклонила голову, окидывая его задумчивым взглядом. – С возвращением?

С возвращением?! Все уставились на женщину, Лазло особенно.

– Вы меня знаете? – поинтересовался он.

– Возможно. Хотя, если это так, ты немного изменился с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Все дети выглядят одинаково.

– Что ты имеешь в виду, Эллен? – спросила Сарай. – Лазло родился здесь?

– Точно сказать не могу, – женщина задумчиво нахмурилась. – Но был один мальчик…

Дослушать они не успели, поскольку в эту секунду воздух пронзил крик, и все, вздрогнув, подняли головы.

Он напоминал женский, высокий и жалобный, но источником была птица. Что ж, не обычная птица, а крупный белый орел, которого прозвали Привидением за фантомную привычку исчезать прямо в воздухе. Птица не была привидением – это все знали наверняка, иначе Минья могла бы ею управлять. Она была с ними столько, сколько они себя помнили, периодически появляясь, чтобы вырисовывать плавные круги в небе над цитаделью, наблюдая за детьми издалека. Птица всегда молчала. Но не сегодня.

Она спустилась ниже, чем когда-либо прежде, и им впервые удалось рассмотреть ее черные глаза, сверкающие, как драгоценные камни. Острый крючковатый клюв снова открылся для вопля, а затем птица взмахнула широкими крыльями и приземлилась на тонкую ветку одной из слив, растущих на краю сада. Ветка прогнулась под ее весом, и несколько плодов упали на город далеко внизу.

Привидение снова вскрикнуло – шея вытянута, глаза напряжены. Все ошеломленно застыли. Сердцебиения Лазло ускорились. Когда он впервые увидел птицу, еще в Зосме, из окна библиотеки, то ощутил близость, ажиотаж – будто страница перевернулась, и история началась. Именно в ту секунду, еще до того, как он познакомился с тизерканцами и Богоубийцей, его усмиренное терпение к серой жизни разбилось на осколки и направило юношу в будущее. Это будущее. Все началось не во дворе, когда воины въехали на спектралах и устроили шумиху во всей библиотеке. Нет, все началось, когда Лазло выглянул в окно и увидел огромную белую птицу, парившую на потоках воздуха.