Одновременно Сталин отмечал, что от Петра I, у которого были хорошие мысли, пошла вредная традиция — неоправданное преклонение перед заграничным опытом, наукой, культурой. «Вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами». И.В. Сталин поставил вопрос о воспитании чувства советского патриотизма. Тему борьбы с низкопоклонством перед Западом И.В. Сталин развил в годы Великой Отечественной войны, призвав воспитывать советских людей в духе гордости за нашу многовековую историю, за передовую советскую науку, литературу и искусство.

И.В. Сталин счел нужным указать на крайность суждения Фридриха Энгельса о царской России XIX века как последней твердыне общеевропейской (а также азиатской) реакции. И.В. Сталин отметил, что при таком подходе война буржуазной Германии с царской Россией является не империалистической, не грабительской, не антинародной, не остается места для ленинской политики превращения империалистической войны в войну гражданскую.

И.В. Сталин порицал бездушно-бюрократическое и прямо безобразное отношение к работникам. Он говорил, что ценить машины и рапортовать, сколько имеется техники на заводах и фабриках, научились, а сколько людей вырастили, кому помогли закалиться на работе — не научились. Не научились еще ценить людей, ценить работников, ценить кадры.

И.В. Сталин вспоминал случай в Сибири, где он был в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый «остался там». На мой вопрос: «Как же так остался?» — они с тем же равнодушием ответили: «Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть». И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что «надо бы пойти кобылу напоить». На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: «Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу… попробуй-ка сделать кобылу». Вот вам штрих, может быть, малозначительный, но очень характерный. Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири.

Так вот, товарищи, если мы хотим изжить с успехом голод в области людей и добиться того, чтобы наша страна имела достаточное количество кадров, способных двигать вперед технику и пустить ее в действие, мы должны, прежде всего, научиться ценить людей, ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему общему делу. Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях «кадры решают все». Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии — наша страна будет непобедима. Не будет у нас таких кадров — будем хромать на обе ноги.

В 1943 году на одном из заседаний Государственного Комитета Обороны возник вопрос… о спорте высших достижений. На скептические реплики отдельных наркомов: «Время ли думать об этом?» — Верховный главнокомандующий И.В.Сталин ответил:

— Разгром немцев под Сталинградом дал уверенность в исходе войны.

…Комитету по физической культуре и спорту пора возобновлять соревнования. Каждое сообщение о спорте будет добавлять нашим гражданам надежду на приближение мирного времени. Полагаю, товарищи наркомы активизируют работу своих обществ, разыщут и соберут своих мастеров и рекордсменов, помогут им подготовиться к новым стартам. Кого из чемпионов найдете в госпиталях, дайте им поправиться, окрепнуть. Вы больше других знаете, какие суровые испытания преодолевает страна. Но после войны народу-победителю негоже выходить на внешнюю арену со слабыми результатами в культуре и спорте.

Уже в следующем, 1944 году, возобновились чемпионаты страны по борьбе, боксу, гимнастике, плаванию и другим видам спорта.

Рассказывают, что на одном из приемов после окончания войны Сталин спросил Рокоссовского:

— Вы не обижаетесь, что были репрессированы и немалое время провели в заключении?

Константин Константинович спокойно и просто ответил:

— Я веры в партию не потерял. Время было такое. Длительное время в ходу легенда, будто после войны

Сталин пытался избавиться от Рокоссовского как от человека, имевшего огромный авторитет в стране и армии. А поэтому-де направил его в 1949 году в Польшу. Но известна беседа перед этим Сталина с Рокоссовским. Обращаясь к Константину Константиновичу с большой личной просьбой, Сталин говорил:

— Обстановка такова, что нужно, чтобы вы возглавили армию Народной Польши. Все советские звания остаются за вами, а там вы станете министром обороны, заместителем Председателя Совета Министров, членом Политбюро и маршалом Польши. Я бы очень хотел, Константин Константинович, чтобы вы согласились, иначе мы можем потерять Польшу. Наладите дело — вернетесь на свое место. Ваш кабинет в Москве будет вашим!

Семь лет К.К. Рокоссовский возглавлял армию Народной Польши как министр национальной обороны Польской Народной Республики и Главнокомандующий Войска Польского. Ему было присвоено звание Маршала Польши. Он стал членом Политбюро и заместителем предсовмина ПНР. А когда в 1956 году вернулся в Советский Союз, был назначен заместителем министра обороны СССР.

После выступления с докладом о культе личности Хрущев попросил Рокоссовского написать что-нибудь, да почернее о Сталине. Константин Константинович без дипломатии ответил:

— Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!

На другой день, когда К.К.Рокоссовский пришел на работу, в его кабинете замминистра обороны, в его кресле сидел маршал К.С. Москаленко, передавший ему решение о снятии с должности. Так обращался с неугодными Н.С. Хрущев.

4 сентября 1943 года И.В. Сталин пригласил в Кремль иерархов Русской Православной Церкви — патриаршего местоблюстителя митрополита Московского и Коломенского Сергия (Страгородского), митрополита Киевского и Галицкого Николая (Ярушевича) и митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского). В двухчасовой беседе приняли участие В.М. Молотов, Л.П. Берия и Г.Г. Карпов.

Сталин высоко отозвался о патриотической деятельности Русской Православной Церкви, поблагодарил ее за внесение в фонд обороны 150 млн рублей, собранных за счет пожертвований верующих. Он поинтересовался проблемами, которые стоят перед церковью, и пожелал возрождения церковной жизни, скорейшего избрания Патриарха. На это митрополит Сергий ответил, что для проведения Архиерейского собора, на котором надо избрать