Они стояли рядом – три брата, три князя, два из которых готовы навсегда уйти из родных мест, все трое сильные, уверенные в своей счастливой Доле, лучшие в своих Родах. Стояли и молчали, не зная, что сказать на прощанье. Любые слова были пустыми, потому что не свидеться двум младшим со старшим больше.

Наконец Хазар выдавил из себя:

– Если что не так, возвращайтесь…

– Мы найдем горы Рипы и Земли предков! Я дам тебе знать.

Князь рассмеялся в ответ на горячность младшего, но смех вышел натянутым:

– Как, Рус?

– Не знаю как, но дам!

– Пора! – осадил их Словен. – Люди ждут.

Они обнялись на прощанье, потом Хазар, не оглядываясь, бегом спустился к стоявшему наготове плоту и сделал знак, чтобы оттолкнулись от берега. Глядя на быстро удаляющийся плот, Словен усмехнулся:

– Непонятно, кто кого провожает…

И снова, налегая на оглобли, натужно замычали волы, заскрипели колеса возов, подставили свои плечи сильные мужчины, помогая повозкам сдвинуться с места. Обоз отправился вперед в неизвестность. Обратного пути теперь уже не было. Каждый чувствовал, что скорее пропадет там, в чужих землях, чем повернет обратно. И каждый верил, что именно его минет тяжелая Доля, что он сможет выжить и привести своих детей в заветные Земли за далекими горами.

Постепенно мысли о цели их похода заслонил сам поход. То колесо попадало в яму, то с воза что-то падало, то снова и снова начинал верещать поросенок, его визг подхватывали несколько других, то приходилось решать, с какой стороны обходить перелесок, что виднелся на пути… Ежеминутные заботы поглотили все внимание идущих.

Наладить движение не так легко, только опытный и разумный сможет поставить возы с толком, чтобы впереди оказались самые толковые и упорные, чтобы не было отставших, чтобы не пропустили нежданную угрозу ни с какой стороны. Трудно родовичам, но еще труднее князьям.

Рус еще с тремя выезжал вперед, разведывая дорогу, оглядывал округу, пытаясь понять, нет ли кого чужого поблизости. Кто-то забирался на высокие деревья, выглядывая вдали дымы костров. Пока никого не видели, первый день шли по пустым землям. Надолго ли?

Словен держал под собой середину и хвост обоза, кого подгоняя, кому помогая крепким плечом. Время от времени раздавалась его команда «Сто-о-ой!» и цепочка останавливалась. Это означало, что случилось что-то серьезное – соскочило колесо, треснула у воза ось… Оставлять человека самого справляться с поломкой опасно, все же не дома. Вот и вставал весь обоз. Иногда справлялись быстро, иногда, когда, не выдержав тяжести, ломалась ось повозки и ее приходилось менять, стояли долго.

Пока одни разгружали воз, другие быстро вырубали ближайшее крепкое деревце, ошкуривали его, укорачивали до нужной длины и насаживали новую ось. Выходило небыстро, многие даже волов распрягали, позволяя попастись на сочной после двухдневных дождей травке.

Однажды это едва не закончилось бедой. Хорошо, Ратай заметил вола, упорно углублявшегося в лес, не то потеряться бы тому и стать добычей неотступно следующих за обозом волков. Упрямый вол ни в какую не желал возвращаться под ярмо, пришлось звать на помощь сородичей. Хозяин настырного животного тихий Извек только руками разводил:

– Да как же это он… да что же это он…

Рус хохотал:

– Не снимай с него ярма и по ночам, не то удерет к Рипейским горам сам без тебя!

Словен не смеялся, наоборот, строго выговорил нерадивому хозяину. Потеря вола и впрямь дело серьезное, один долго не протянет, значит, семья останется без воза и весь скарб с него придется тащить другим. Извек слушал князя, низко опустив голову, понимал свою неправоту.

Один из возов, колесо которого попало в глубокую яму, перевернулся. Все бы ничего, поднять не трудно, только на возу оказалась куча горшков, и от большинства остались одни черепки. Хозяйка всплескивала руками, причитала, обливалась слезами, но что можно поделать с этой горой ненужных теперь обломков? Остались лежать, отмечая пройденный путь.

Словен приказал внимательно смотреть под ноги волов, а не по сторонам. Стало ясно, что на привале придется основательно перетрясти возы, чтобы потеря одного не стала бедой для всех.

Двигались медленно, очень медленно, до вечера успели уйти не так уж далеко. И все же остановиться решили задолго до сумерек, надо было понять, что в движении не так, загодя заготовить валежник для костров, распределить охранников на предстоящую ночь.

Словен распорядился поставить повозки в круг, чтобы было легче охранять и от непрошеных гостей, и от хищников. Круг получился довольно большой, места хватило и для костров, и для волов, и для лошадей. В первую ночь не рискнули никого оставлять снаружи.

Женщины занялись разбором скарба, необходимого для приготовления еды, несколько человек отправили за валежником к ближайшему леску, другие ушли за водой. Князья объезжали обоз, когда кто-то вдруг закричал, что вдали всадники!

Затрубивший рог быстро позвал обозников под защиту возов, но спрятаться не успели. Стало видно, что по их следам едут двое всадников, причем на одной из лошадей сидели двое. У Руса мелькнула шальная мысль, что это Хазар решил присоединиться к братьям! Но оказалось все не так.

Беспокойство обозников рассеялось, когда раздался крик Славуты:

– Отец! И Уля!

Как мальчишка смог разглядеть родных на таком расстоянии, непонятно, скорее не увидел, а почувствовал.

Так и было, это догонял обоз отец названого сына князя Руса. Именно он сидел на спине одной из лошадей, бережно прижимая к себе дочку. Оказалось, что жена умерла, не дожив даже до утра, он попросил сородичей похоронить и бросился вслед за ушедшими. Успел вовремя, Хазар со своими людьми плот еще не отпустил и велел переправить бедолагу на этот берег и даже помочь догнать обоз:

– Пешим ходом может не догнать. И сам пропадет, и дочку погубит. Везите!

Сопровождавшего всадника долго уговаривали остаться на ночь, но тот отговаривался другом, ждущим у плота. Дали на дорогу снеди и снова долго смотрели, как превращается в точку последняя связь с родимым градом…

Чуть в сторонке, обнявшись, горько плакали двое малышей Ратмира. Отец прижал их головки к себе и, гладя, уговаривал:

– Матушка в Ирии. Ей не больно, не страшно, ей хорошо. Не плачьте, она вас видит и тоже плачет.

К нему подошла Илмера, обняла маленькую Улю, подхватила на руки:

– Пойдем, я тебе козочку покажу.

А перед Славутой присел Рус:

– Эй, ты не девчонка, не должен плакать. Крепись.

Малыш шмыгнул носом, растирая горькие сиротливые слезы по лицу.

– Ратмир, а мы с тобой ныне братья, про то ведаешь?

– Как это, князь? – насторожился вдовец.