Она поднялась по лестнице и нашла дверь 2В. Была слышнанежная музыка, и Линда чуть было не повернула назад: а что, если он не один? Новнутренний голос прошептал ей: «У него было достаточно приключений в последнеевремя, он один. Если же нет, отдашь ему перчатку и уйдешь, вот и все! Он недогадается, зачем ты пришла».

Она послушалась своего внутреннего голоса, который никогдане обманывал ее, и тихо постучала в дверь. Ничего. На этот раз внутренний голоссказал: «Ты стучишь так тихо, что даже я не слышу тебя». Она постучала сильнееи услышала приближающиеся шаги.

Клод уже открывал дверь. Он был, кажется, только из душа –тело его скрывало лишь полотенце, поддерживаемое на груди.

– Клод, извини за беспокойство…

Линда была сконфужена. Казалось, ей повезло застать Клодадома, да еще в столь легком костюме. Однако что-то ей показалось странным,что-то, что она не могла сразу точно определить.

В этот момент ее узнали… Полотенце упало, открывая, наконец,Линде то, что не удавалось увидеть никому из «молодых, обиженных иразведенных». Они имели полное право утверждать, что Клод не похож ни на одногомужчину, которого они встречали. Потому что он был… женщиной!

Жюстин была крайне озабочена. Она уже долгое времянаходилась в тупике, а так как это было для нее редкостью, то она пребывала вполной растерянности. Нет, речь не идет о трагедии в обычном понимании: еежизни ничего не угрожало, она не была больна, не лишилась средств ксуществованию, ей не грозила никакая катастрофа. Нет! Все дело было в Адаме –Адаме, который ждал ее, неподвижный, на холсте, мечтая о завершении.

Адам был ее фетишем, идеалом, мечтой. Она начала писать этукартину два года назад, и все не решалась положить последний мазок, чтобызавершить работу. Картина была огромной. Мужчина стоял, широко расставив ноги,заложив руки за голову. Кудри цвета меда ласкали массивные плечи. Пронзительныеглаза притягивали своей порочной игривостью: мужчина, сознающий своюпривлекательность и извлекающий из этого выгоду, часто даже злоупотребляя этим.Его точеное тело, казалось, излучало сладострастие и любовь к жизни. Его рот сполными губами ждал лишь женское тело, чтобы завладеть им. Он стоял, ожидая,когда придут покорять его… его и серебристую гору, на которой он стоял.

Жюстин была убеждена, что эта картина, если, конечно, онабудет завершена, изменит ее жизнь, что она, по меньшей мере, олицетворяетофициальное начало ее карьеры художника. Она считала, что ее талант с блескомраскрылся в этой картине, пусть и незаконченной. Более того, в голове роилисьтучи новых идей, ожидавших, когда она примется за них. У нее было столькопланов! Однако все эти прекрасные мысли отказывались воплотиться в жизнь, покаона не завершит Адама.

В этом, собственно, и заключалась проблема. Жюстин понимала,что пока она не завершит начатое, не стоит и приниматься за новую работу. Онанеоднократно пыталась, но каждый раз, когда ее взгляд падал на Адама, новыйзамысел становился пресным и неинтересным – Адам завладевал ее мыслями,преследовал ее.

С практической точки зрения ему не хватало пустяка. Нужнобыло немного, чтобы сделать его идеальным. Жюстин собрала Адама из разныхсоставляющих мужчин, которых знала, и встречи с которыми были для неезначимыми. Например, голова с медовыми кудрями и неотразимая улыбкапринадлежали Александру. Он был, как и она, студентом Академии ИзящныхИскусств. Она заметила его в первый же день учебы, опасаясь поначалу егопотрясающей красоты. Жюстин была эстеткой с рождения; красота в любомпроявлении и форме увлекала и восхищала ее. Но в случае с Александром этакрасота была невероятной, и, несмотря на излишнее высокомерие и самоуверенностьмолодого человека, Жюстин была сражена наповал.

Спустя несколько недель, в течение которых Жюстин любоваласьим, желая его все больше и больше, мечтая о нем долгими вечерами и даже пытаясьнабрасывать его несравненное лицо на клочках бумаги, Александр заговорил с нейпосле занятий в пятницу, приглашая выпить по стаканчику. Казалось, он несомневается в ее ответе, ведя ее уверенным шагом к выходу.

Расположившись напротив нее с кружкой пенистого пива, онпрямо сказал:

– Ты мне нужна так же, как я нужен тебе.

Она хотела протестовать, но это было бесполезно. Она желалаего с необоримой силой. Она никогда еще не занималась любовью с таким красивымюношей, и не смогла бы ждать долго, чтобы выяснить, какой из него любовник.Бросившись в омут с головой, она ответила:

– Тогда что мы тут делаем?

Она отправилась к нему, не задавая вопросов. Она хотела бытьрядом с ним, в его кровати, или в каком-нибудь другом удобном месте, и какможно меньше одетая.

Он закрыл за ней дверь, и сел удобно в кресло, предоставляяей право самой подойти. Она медленно приблизилась, встала перед ним на колени ирасстегнула рубашку. Она покрыла поцелуями его грудь и живот, пощекотала губамишею и, наконец, приникла к губам, которыми так долго грезила. Они были мягкими,полными и чарующе чувственными. Он целовался, как бог, нежно, почти застенчиво,скользя языком во рту Жюстин, перед тем как стать требовательным и оценивающим.

Наконец он расстегнул блузку Жюстин и покрыл поцелуями еенабухшую грудь, лаская ее губами, пока не восстали ее соски.

Жюстин любовалась его великолепными золотыми локонами,завитки которых чуть подрагивали. Она гладила их, удивленная и восхищенная ихмягкостью и упругостью. Она страстно хотела знать, такого же ли оттенка волосыу него внизу живота.

Она сняла с Александра брюки и освободила его орган, судовлетворением увидев, какой он напряженный. Волосы вокруг него были болееглубокого оттенка, но тоже отливали золотистым цветом. Она припала к его стеблюгубами. Ее рот дразнил, посасывал, обильно смачивал его слюной, перед тем какснова целиком вобрать его как можно глубже.

Кажется, Александр оценил ее усилия и принялся поглаживатьей затылок, подбадривая. Жюстин добавила к своему талантливому рту еще и руку,лаская и сжимая ловкими пальцами его плоть. В какой-то момент, видя, чтоАлександр не собирается прерывать ее, она встала и сняла одежду. Затемрастянулась на нем, прижимаясь своим, уже влажным лоном к его возбужденномучлену.

Она снова поцеловала его и почувствовала руку Александра,пробравшуюся между ее бедер. Он нежно пощекотал ее, и Жюстин медленно, снаслаждением, впустила его в себя. Ее тело приподнялось и с силой опустилось наего восставшее естество. Она сидела на нем верхом, ожидая, что он продолжитсвои ласки.

Как он был красив! Его лицо приняло полумечтательное,полунасмешливое выражение лукавого ангела, его прекрасные зеленые глаза сресницами, даже слишком длинными для мужчины, пристально смотрели на нее.