До вечера они работали азартно и слаженно, действуя то вместе, то по отдельности. Еще не начало темнеть, когда вещи оказались на своих местах — мебель, картины, посуда, ковры, жалюзи, драпировки. Все это в совокупности составило изысканный интерьер с оттенком тайны и старины.

Весь день они то встречались, то расходились, неосознанно желая поскорее увидеть друг друга вновь. Услышав легкие шаги Тори, Алан на миг прикрывал глаза, и, оборачиваясь, одним стремительным взглядом охватывал женственную фигурку в клетчатой рубашке и облегающем стареньком джинсовом комбинезоне. Тори обжигал его взгляд, который она не столько видела, сколько ощущала всем своим существом. И незнакомое сладкое томление разливалось у нее в груди при виде этого зеленоглазого складного парня. Должно быть, нарастающий накал чувств оказался для обоих мощным источником энергии, так как в конце концов...

— Это невероятно, Алан, но мы с тобой умудрились привести все в порядок за один день, — устало сказала Тори, когда они часов в десять вечера обошли дом, любуясь делом своих рук.

Они вернулись в гостиную, где Алан затопил камин и зажег свечи. Тори забралась, поджав ноги, в кресло у камина, и казалось, никакая сила в мире больше не сдвинет ее с места.

— Не хотите ли переодеться к чаю, леди, — почтительно спросил Алан, который к тому же умудрился приготовить ужин. — В таком изысканном интерьере ваш комбинезон выглядит несколько неуместно.

— Так же, как и ваши грязные штаны, сэр!

— О, как можно... Вы хотели сказать — мои брюки, леди! — Алан изобразил праведное негодование. — Они пострадали, когда я чинил трубу в вашем подвале. Пожалуйста, возьмите обратно ваши слова по поводу моих заслуженных брюк!

— Только если вы извинитесь перед моим заслуженным комбинезоном!

— Хорошо, я прошу прощения у вашего комбинезона.

— А я прощаю вам ваши грязные штаны!

— Ах так? В таком случае можете заодно простить мне и то, что я оставляю вас без ужина.

— Эй! Эй! — жалобно завопила Тори, видя, что Алан направляется к двери. — Простите меня, уважаемые брюки, я готова вас даже постирать. Только замолвите за меня словечко перед вашим хозяином. Я так хочу чаю!

Конечно, Алан сжалился над маленькой усталой Тори и принес ей поднос с чаем и горячими сандвичами. Они поужинали молча, глядя на огонь, который разыгрывал перед ними фантастический спектакль. И каждый видел в пляшущих язычках пламени что-то свое. А сверху, с портрета, вознесенного над каминной полкой, смотрела на них цыганка Магда, и в ее глазах светилась надежда.

С вечера Тори забыла закрыть опущенные жалюзи, и рано утром ее разбудили прокравшиеся сквозь щели солнечные лучи. Она открыла глаза и блаженно улыбнулась. Ее светлая спальня была старательно расчерчена июньским солнцем в золотистую полоску. Это было похоже на чистую школьную тетрадь. В которой я начну записывать историю своей новой жизни, подумала Тори. Хорошо бы в ней оказалось на этот раз меньше ошибок!

Странно, было совсем еще рано, а Тори чувствовала, что отлично выспалась. Может быть, в этой новой жизни я стала жаворонком? — подумала она и радостно засмеялась. В прежние времена Тори еще бы понежилась в постели, подремала, то сворачиваясь калачиком, то переворачиваясь на живот, то полусидя, облокотившись на высоко взбитые подушки. Но сейчас ей хотелось немедленно начать что-то делать. Что-то очень хорошее ждало ее сегодня... Алан! — встрепенулась она. Он же вот-вот может прийти, а я еще не одета, не умыта. Наверное, бледная как смерть и синяки под глазами!

Тори слетела с кровати и первым делом подняла жалюзи, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Но этого ей показалось мало, и она распахнула окно. Теплый ветер, пахнущий травами, всколыхнул шелковые занавески и нежно взлохматил ей волосы. Стоя перед окном, девушка сладко потянулась, высоко вскинув руки и прогнувшись. Коротенькая рубашка-туника скользнула вверх по ее гладким ногам и деликатно задержалась на пушистом холмике внизу живота. От этого нежного касания по телу Тори прошла волна сладкой истомы. Девушка замерла, прислушиваясь к чудесному ощущению. Потом опустила руки и робко провела ими по своему животу, по бедрам, коснулась ладонями груди... Ее тело отзывалось на прикосновения нежными вибрациями, музыкой зарождающейся чувственности. А руки говорили ей, что она прекрасна.

И в это время внизу раздался звонок. Тори ахнула и кинулась к зеркалу. Бледность, синяки? Какое там! Ее щеки горели, а глаза сияли. Господи, волосы разлохмачены, как у ведьмы! Она быстро привела их в порядок, безжалостно раздирая спутанные пряди расческой. Схватила со спинки стула халат — короткое шелковое кимоно голубого цвета, надела его прямо на рубашку и, на ходу завязывая поясок, босиком сбежала по лестнице.

За дверью стоял мальчишка-посыльный. При виде Тори в коротеньком халате, пышноволосой, с сияющими глазами, такой невероятно хорошенькой, паренек попятился, покраснел и чуть было не выронил корзину с цветами, которую торжественно держал в вытянутых руках.

— Ой, — огорчилась Тори, — а я думала, что это... Подожди минутку!

Она хотела сбегать за чаевыми, но паренек не стал их дожидаться и, поставив корзину на столик в холле, поспешно ретировался, приговаривая:

Все в порядке, мэм... Ничего не надо. Там для вас записка, мэм...

В корзине был большой букет некрупных алых роз — очень нежных и свежих, очевидно — только что срезанных. Среди цветов белела карточка, на которой Тори прочитала цитату из Джона Донна:

«Если ты влюблен и сделал ей предложение, а она тебе отказала, тебе ничего не остается, как уплыть на корабле в открытое море, чтобы утолить свою печаль».

О Господи, подумала Тори. Надеюсь, он этого не сделал? То есть не уплыл в открытое море... Кажется, я стремительно глупею. Где тут взяться этому самому морю? И газоны еще не стрижены... Очередная дурацкая шуточка!

На всякий случай Тори старательно припомнила свои скудные знания по графологии, которой некоторое время увлекалась. Почерк Алана свидетельствовал, что его хозяин — человек обязательный, практичный, обладающий контролем над собой. Может ли такой человек ни с того, ни с сего «уплыть на корабле в открытое море, чтобы утолить свою печаль»? Нет, решила Тори, не может.

А вот приготовить ей завтрак он явно не торопился. И Тори решила сама проявить инициативу. Она достала из шкафа любимое платье песочно-золотистого цвета — спереди глубокий круглый вырез, сзади — ленты, перекрещивающиеся на голой спине, длинная юбка в свободную складку. На голову — соломенную шляпу с широкими полями, на ноги — сабо. То что надо в такой жаркий денек. Прихватив оставленную Аланом корзину, она отправилась за покупками.

В булочной Тори разговорилась с добродушной толстушкой миссис Прайс, хозяйкой этой лавочки, заполненной аппетитными запахами свежей выпечки. Любопытная тетушка забросала ее вопросами и разного рода информацией о жизни городка.